Историю своего края должен знать каждый его житель. История забывается, но мы и наши поколения должны помнить и чтить память тех людей, которые погибли во имя свободы, защищая своих родных и близких, защищая родную землю. Гражданская война была очень давно, но рассказы о ней, о людях того времени заставляют лучше знать и понимать нашу историю.
Гражданская война на территории нашего села.
«… И плывут, плывут над Камой облака ,
Будто души, пережившие века,
Будто воины, погибшие в бою,
Посылают их на родину свою.»
Алексей Решетов.
Изучая историю человечества, нельзя не заметить: сколько же в ней войн и потрясений.
Наш край находится в глубине России, далеко от границы. Но это не означает, что он был далек от событий, которые происходили в стране.
И наша земля хранит память тех далеких и не очень далеких событий: революций, Гражданской и Отечественной войн, НЭПа, коллективизации, репрессий, оттепели, перестройки.
Войны и революции рождают героев. Наша Андреевская земля богата героями: два героя Советского Союза — Попов Михаил Николаевич, Рудометов Николай Васильевич; Лоскутов Иван Алексеевич стал прототипом поэмы К.Симонова «Сын артиллериста»; ученые – Коротаев Николай Яковлевич – создал карту почв Пермской области, Коротаев Иван Васильевич, составивший карту Пермской области, Кузнецов Павел Федорович – краевед и многие другие.
Не забыть нам героев Гражданской войны. В это смутное время, когда защищая свои взгляды и свою родную землю, люди не жалели жизни, проявляли чудеса храбрости.
Эта тема мне интересна тем, что осталась память о павших воинов, которые сражались за любимый край. Они защищали свою землю мужественно, гордо.
Лето 1918 года. Год назад произошла Великая Октябрьская социалистическая революция. Установилась власть большевиков, власть Советов. Но молодой советской республике предстояло пережить еще одно страшное событие. Началась гражданская война. Война, затронувшая все семьи, весь народ страны. Самое страшное – брат шел против брата, отец против сына. Шла борьба за власть. Толчком явилось восстание чехословацкого корпуса, в определённой мере спровоцированное приказами наркома Л. Д. Троцкого о его разоружении. Усиливаются возмущения крестьян против произвола большевиков, с одной стороны, белогвардейцев – с другой.
В начале июня в Перми по обвинению в выступлениях против Советской власти было арестовано 38 человек, в том числе арестован, а потом зверски убит Пермский архиепископ Андроник.
12 июня в Перми похищены и убиты Великий князь Михаил Александрович со своим секретарем Джонсоном.
Летом 1918 года волна крестьянских выступлений прокатилась по Прикамью. 27 июня вспыхнуло Шлыковское восстание, охватившее Частинскую и соседние волости Оханского уезда.
Боеспособность частей Красной Армии и рабочих отрядов была крайне низкой. Этим и пользовалось белое движение. В ноябре 1918 года на восточном фронте начинает наступление адмирал Колчак А. В., провозглашенный Верховным правителем.
В феврале 1919 года адмирал посетил Пермь. Ему была устроена торжественная встреча. С марта 1919 года Колчак А.В., стремясь соединиться с Деникиным, поставил цель — окончательный разгром советских войск. Но его план потерпел неудачу.
Красная Армия начала контрнаступление. К осени 1919 года Урал находился под властью красных.
Воспоминания очевидцев и участников Гражданской войны.
Гражданская война докатилась до Урала. Война требовала хлеба, лошадей, продовольствия, сена, фуража.
Активное участие в войне с первых же дней принимали жители Андреевской волости. Многие из них сразу же уехали на фронт, другие отдавали все, что могли.
В августе 1918 года вспыхнул контрреволюционный мятеж в Ижевске. Мятежникам удалось захватить арсенал оружейного завода и вооружиться. В губернии вспыхнули кулацкие мятежи.
Во главе отряда жителей Андреевки по борьбе с контрреволюцией стал рабочий Клакман. Многие из мужчин Андреевской волости вступили в его отряд. В отряде Клокмана было много китайцев-добровольцев, которые вместе с русскими мужественно сражались за революцию. Революционный отряд Клокмана прошел от Осы на Частые, Андреевку, Черновское, очищая села и деревни от контрреволюционных банд.
Осенью 1918 года началось наступление Колчака на Пермь. Многие бойцы из отряда Клокмана вступили в 30-ю стрелковую дивизию.
К январю месяцу линия фронта установилась по Каме.
Участники Гражданской войны
Участники гражданской войны
(сидят (слева на право): Каменев А.Е.,Попов И.Ф., Попов И.Е., Масалкин П.А.: стоят (слева на право): Кожевников А.Г., Попов П.З., Попов Г.И., Масалкин Н.Г.)
Из воспоминаний П.Г.Бурдина, участника гражданской войны:
«Красная Армия, истекая кровью, в неравных боях отступала от белогвардейских полчищ. Фронт приближался к реке Кама. Вторая бригада 30-й стрелковой дивизии стойко обороняет деревню Черную, окруженную лесами, и село Сташково, расположенное в низине. Командир бригады, Николай Томин, в 1923г. погибший в борьбе против басмачей, и начальник штаба Русяев В.С. лично выехал на передовую. Деревня и село ни один раз переходят из рук в руки. В одном из боев командир взвода оренбургский доброволец Капишников попал в плен к белым. Белые офицеры его раздели, очень долго били, бросили, считая умершим. Капишников в одной нижней рубашке, босой и весь изуродованный нашел силы встать и прийти в часть.
Еще упорнее велись бои на западном берегу Камы. Командир роты Платонович воодушевлял красноармейцев. Он под свистящими пулями смело ходил по бровке снежных окопов, по визг и вой снарядов отдавал приказы. У деревни Турунтаи, около реки Ошап, бой длился два с половиной дня. Погибло до 300 человек защитников Родины, и все же деревня без приказа командования не была оставлена. В тех боях погибли
Пономарев Николай, Болотов Иван Дмитриевич – уроженцы Андреевского сельсовета.
На территории Андреевки действовал 17-й Уральский полк 30-й стрелковой дивизии, который держал оборону на протяжении 18 км от с. Казанка до с. Беляевка. В это время у нас, в Андреевке, находился штаб 89-й стрелковой бригады (командир Н. Томин, начальник штаба Русяев.) Велась разведка боем: 6 января на Вшивую горку около Осиновки, а 9-10 января – разведка боем от Берёзовки на Россошку.
В марте 1919г. началось наступление Колчака. Часть сил Колчака наступала через Андреевку.
Из воспоминаний участника Гражданской войны П. Г. Бурдина: «Наших сил было не достаточно. Командованию бригады срочно пришлось вывести Малышевский полк, командиром которого был Талалайкин. Малышевцы заняли оборону по пойме реки Ошап, а на 17-й уральский полк под командованием Кононова была возложена оборона деревни Б.Чуран – подступа в низину многих малых рек и дорог на запад. Долго наши части, руководимые боевым штабом бригады, который был в то время расположен в Андреевке, удерживали позиции. Ни один раз подразделения 17-го уральского полка опрокидывали белогвардейцев у д. Б.Чуран. Ни раз были захвачены пленные, а командир роты Щукин самолично отобрал у белых пулемет «Максим». В этих боях храбро сражались оренбургские добровольцы Поскочев, Антонов, наш земляк Попов Павел Петрович».
Еще одни воспоминания страшных событий гражданской войны на территории нашего села поведал П.З.Попов, который стал очевидцем этой расправы:
«Март 1919г. Колючий ветер заползает за воротник легкой шинелишки. Кажется, что вся душа промерзла. Греясь цигаркой, дозорные красноармейцы перешептывались:
— Ну и погода!
— Добрый хозяин собаку в такую погоду не выгонит.
Неожиданно один из собеседников насторожился. Сзади послышался приглушенный говор.
— Наверное, смена нам.
— Стой, кто…
Не успел договорить, как пулеметная очередь скосила обоих дозорных.
Еще днем началась артиллерийская подготовка белых. Снаряды рвались на поле перед деревней. Батарею, которая стояла в логу между Нижним и Верхним Чураном, пришлось отвести в деревню. Но ночью белые напали с другой стороны. Предатели Талан и Сыч провели белых по лесным трущобам в тыл к 17-му уральскому полку, которым командовал Кононов. В деревне началась перестрелка. Красноармейцы выскакивали из изб, на ходу одевались, хватали винтовки.
Первая атака белых была отбита, но началась вторая. Но и она была отбита с большими потерями для белых. Еще несколько раз враг атаковал наших.
Но силы были неравные. 17-й полк оказался в окружении. Более 70 солдат погибло при прорыве кольца. Погиб командир роты Дробинин. Командир батальона Талушев был смертельно ранен. В первой роте осталось только 27 человек. В этом бою храбро сражался наш земляк Павел Петрович Попов. Расчет врага был таков: окружить бригаду и кавалерийский полк «Стеньки Разина», в котором служили наши земляки: Ширинкин Николай Васильевич, Плешков Петр Маркович, Бурдин Александр Григорьевич.
Но бригада все-таки осталась боеспособной. 17-й уральский полк с большими потерями по глубокому снегу через лес без дороги пробился с В.Чурана на д. Кузьмины и соединился с 89 –й бригадой».
30-я стрелковая дивизия отступала с упорными боями. 17-й уральский полк вынужден был оставить Андреевку 3 марта1919г.
Наши земляки — участники Гражданской войны.
Попов Григорий Иванович
Служил рядовым в 37 полку 3 бригады. С мая 1919 года вместе со своей 5 дивизией 2 армии участвовал в наступлении на Колчака. Прошёл от Вятских полян на Сарапул, Красноуфимск, Курган. До 1921 года был в 30 стрелковой дивизии.
Попов Иван Филлипович
В марте 1919 года взят в подводы, с которыми отступал до Вятских полян. Там был зачислен в комендантскую Команду. Во время наступления в селе Старая Бершеть, переведен в коновозчики Особого Отдела ЧК. Прошел с дивизией до ст. Зима затем участвовал в борьбе с Врангелем. Демобилизован в 1921 году.
Попов Иван Емельянович.
В 1918г. в селе Чистая Переволока Черновского р-на был зачислен в комендантскую команду 30-й стрелковой дивизии. В Омске заболел тифом. После болезни был зачислен в команду пеших разведчиков. Затем в караульной роте. С 1921 по 1922 год в рабочем батальоне.
Масалкин Пётр Адрианович
Член волисполкома села Андреевки. С 1918 по март 1919г отступал до Вятки с 30-й стрелковой дивизией. При наступлении дошёл в Сибири до станции Зима, заболел тифом. И был демобилизован по болезни.
Попов Пётр Захарович
Был мобилизован в Красную армию 15 августа 1918г.. Вначале служил в сформированном в Перми первом Пермском полку. После сражения на реке Шамаре за Кунгуром, полк был расформирован, а Пётр Захарович был направлен в 17-й Уральский полк 30-й стрелковой дивизии, который от Кунгура прошёл на Бизяр, Рождественск, Андреевку.
Попов прошёл долгий и далёкий путь боёв: сначала – отступление на Вятку, а потом, громя Колчака, до Байкала. 1920 г Пётр Захарович был направлен на Южный фронт вместе с 30-й дивизией участвовал в разгроме Врангеля и Махно до1921г. В 1941г был участником Отечественной войны.
Кожевников Александр Григорьевич
В августе 1918 г. вступил в отряд Клокмана по борьбе с мятежами. С осени 1918 г. служил в 30-й стрелковой дивизии во 2 Красноуфимском полку (262) 1-й бригады, сражался за село Дворец недалеко от города Очёр. Отступал с дивизией до Вятки. В июне 1919 г. во время контрнаступления был ранен в голову и ногу, когда спасал раненого товарища. После излечения вернулся в строй.
Ширинкин Семён Яковлевич
Мобилизован в ряды Красной Армии 21 августа 1918 года. Направлен в Вятку, а оттуда – в Лугу. Служил в конном корпусе Гая — в частях Ревтрибунала. Был на Южном фронте, а в декабре 1919 года отправлен на Западный фронт. Участвовал в наступлении на Варшаву. В 1920 году служил в Ревтрибунале 1 -й конной армии С. М. Будённого.
В августе 1918г. вступил в отряд Клокмана. После подавления мятежей служил в 30 -й стрелковой дивизии во 2-м Горном полку. В Каинске заболел тифом и 6 месяцев лежал в тифозном вагоне в Омске. По выздоровлении направлен во 2-й Кавалерийский полк Карательной экспедиции. Вернулся домой в 1922 году.
Вот они герои Гражданской войны. На вид совсем неприметные люди.
А сколько храбрости, героизма они проявили, защищая свою родную землю.
В этот момент они не думали и не придерживались чьих-то мнений, а боролись только за одно – за Родину, за свободную праведную жизнь, за мир среди людей всей страны.
Гражданская война разделила людей на два лагеря: белых и красных. Простые люди, крестьяне из нашего села или из других сел, городов, которые находились в лагере «белых», сражались за что-то другое, не думали о свободе, о мире?
К сожалению, о них ничего в архивных материалах нашего музея нет.
Не сохранились их имена. Так уж суждено было повернуться истории – победа оказалась на стороне «красных». И люди, находившиеся на стороне «белых» оказались врагами народа. Хотя, наверняка, и среди них были герои.
Политические меры «белых» и «красных».
«На территории нашего села на большой период времени, а именно с марта по июнь 1919г., установились политические правила «белых» — «Колчаковщина», так прозвали их селяне.
До прихода «белых» ещё многие колебались, или были равнодушны к происходящим событиям, многое недопонимая. Крестьяне испытывали реквизиции хлеба, фуража, лошадей, как со стороны «белых», так и «красных»».- вспоминает П. Г. Бурдин. – «Но, когда наши односельчане испытали на себе грабежи и насилия, пытки и издевательства «белых», тогда они без колебаний перешли на сторону «красных»».
«В первую очередь «белые» стали искать коммунистов, но они ушли с войсками. В их семьях «белые» взламывали сундуки, угоняли скот, увозили последнее имущество. «У нас тоже был обыск», — рассказывает Масалкин Н.Г. – «Все, что можно было взяли, штыками взрыли землю в подполье и погребе. Староста, который привел «белых», увидел на стене старую отцовскую шинель, сбросил свой худой, вшивый полушубок и одел шинель».
Об очень жестоком обращении «белых» рассказывает М.А.Рудометов:
«Во время боя в Нижнем Чуране белые отрезали группу красноармейцев 17 Уральского полка. 18 красноармейцев попали в руки «белых». Подталкивая штыками под насмешки и издевательства привели их в Верхний Чуран.
Здесь колчаковцы донага раздели пленных, мучили и пытали, а затем нагих и босых выгнали на мороз. На глазах у онемевших от ужаса жителей, бойцов ставили по двое и расстреливали. Когда двое из них попытались оказать сопротивление, белый офицер и солдаты задушили их руками. Пять дней лежали трупы на улице. Враги хотели внушить ужас и добиться беспрекословного им подчинения со стороны населения. Только на шестой день упросили жители Чурана позволить им выкопать братскую могилу и схоронить замученных и убитых красных бойцов».
Как описывают очевидцы, особенно неиствовали белогвардейцы при отступлении. Наш односельчанин Александр Григорьевич Кожевников рассказывал: «В январе 1919г. первый Красноуфимский полк начал наступление на село Дворец (за Очером). Наш 2-й Красноуфимский полк был в резерве. Во время одного упорного боя 1-й Красноуфимский полк отступил, и часть бойцов была захвачена в плен белыми. Нас бросили на прорыв.
Когда мы ворвались в село, то перед нами предстала ужасная картина расправы колчаковцев с красными бойцами. На улице мы увидели поленницу обезображенных, искалеченных до неузнаваемости трупов. Жители села рассказали нам, что в лютый мороз 7 января 1919 г. пленных раздетых и разутых выгнали на мороз и два раза прогнали по селу.
А потом, после страшных пыток, расстреляли. Колчаковцы устраивали «баржи смерти», которые сжигали на реке Каме вместе с сотнями пленных».
В нашем селе героям – красноармейцам Гражданской войны
на братской могиле в д.Чуран, в 1957году, к 40-й годовщине Октября, был сооружен памятник.
«При закладке памятника присутствовали однополчане погибших, ветераны Гражданской войны П.А.Масалкин, Н.Г.Масалкин и др.
7-го ноября состоялось торжественное шествие учащихся и жителей села к памятнику. Учителя, пионеры, комсомольцы возложили к подножию памятника венки»,- пишет П.Зогоровский.
Впоследствии урны с прахом бойцов были перенесены в центр села, где им был сооружен монумент.
В открывшемся в 1994 г. музее есть стенд, посвященный Гражданской войне на территории нашего села.
Не отставали в своих злодеяниях от белогвардейцев и красные.
В Перми произошло убийство Архиепископа Андронника. Его закопали живым.
Приведём воспоминания об этом Н. В. Жужгова: « Я приказал дать Андроннику лопату… Я приказал ему копать могилу. Андроник выкопал сколько полагается, мы ему помогали. Затем я сказал: «Давай ложись». Я сказал что расстреливать не буду, а живым закопаю… Затем мы его забросали землёй, я произвёл несколько выстрелов».
Устранение, а вернее, подлое убийство Андронника, развязало руки первым чекистам, и они приступили к необузданному террору по отношению к духовенству. Начались жестокие преследования. За годы Гражданской войны на территории страны было репрессировано священноцерковнослужитилей и монашествующих от восьми до двадцати одной тысячи человек, среди них 70 архиереев.
Пик красного террора в Пермской губернии приходится на сентябрь –октябрь 1918 г.. Массовые расстрелы в этот период стали обычным явлением. А накануне Колчаковских войск, в ночь с 23 на 24 декабря 1918 г. большевики перед своим уходом спустили головой в прорубь временно управляющего Пермской епархией Соликамского епископа Феофана вместе с семью протоиреями.
В ночь с 12 на 13 июня 1918 года был убит большевиками Михаил Романов и его секретарь Джонсон. Из воспоминаний Н.В.Жужгова: «Джонсон сразу же был убит Марковым выстрелом в висок при выходе из фаэтона. Великому князю повезло меньше: великого князя я только ранил». Из воспоминания Маркова: «Романов с растопыренными руками побежал по направлению ко мне, прося проститься с секретарем… Мне пришлось на довольно близком
расстоянии сделать второй выстрел в голову Михаила Романова, отчего он свалился тот час же». Убитых завалили ветками и уехали. Трупы закопали следующей ночью.
С 1919 года в Перми было установлено военное управление. Весь город был разделен на девять районов с подчинением каждого особому коменданту. Всем жителям города на первых порах запрещалось выходить на улицу без особого разрешения с 19:00 вечера до 06:00 часов утра. Оружие гражданскому населению надлежало сдать. Комендант имел право «всякие незаконные сборища пресекать силой оружия». 26 марта 1919 года начальник пермского гарнизона распорядился в трехдневный срок зарегистрировать всех проживающих в городе и уезде сапожников, посадчиков, заготовщиков, плотников. Невыполнение приказа грозило военно- полевым судом и тюремным заключением.
Таким образом, анализируя информацию, можно сделать вывод, что извергов и мучителей не стоит делить на «красных» и «белых», на «хороших» и «плохих». Обретая власть, каждый из членов обоих движений стремился к насилию, чтобы, хоть на некоторое время показать свое незаслуженное превосходство.
Изучив материалы по данной теме, я пришёл к выводу, что события времён Гражданской войны носили жестокий беспощадный характер. Самое ужасное это то, что брат шёл против брата, отец против сына, сын против отца.
Небольшие группы людей делили между собой власть, а страдало от этого мирное население, простые крестьяне — труженики, которые и понять- то не могли, чья власть лучше, а чья хуже. Им нужна была только земля, на которой они выросли, жили и хотели работать.
Политические меры воздействия белых и красных были одинаково жестоки, сопровождались репрессиями: убийствами, грабежами, насилием, пытками.
Война была беспощадной. Когда село или город переходили из одних рук в другие, победители казнили не только побеждённых, но и невинное население.
Однако сегодня стоят в этих городах и сёлах памятники только красным героям, так как победили красные.
Но в Гражданской войне трудно назвать настоящих героев и победителей на все времена.
Я считаю, что победил народ целостный и неделимый на красных и белых.
Молодое поколение, на мой взгляд, не имеет права кого-то обвинять или оправдывать, мы можем извлечь из этих событий урок для себя. Ведь на ошибках учатся. А без знания прошлого нет настоящего. Оно должно сохраниться в памяти и сердцах каждого из нас, ведь это история нашей Родины.
В 1957 году героям Гражданской войны состоялось на братской могиле открытие памятника.
Хорошев Сергей Андреевич
Пермский край Оханский район с. Андреевка
Как Гражданская война пришла в деревню
Есть проблема? Сделаем две проблемы!
Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров. Ленин ведь охотно давал всем и все, о чем его только просили: рабочим - заводы, уголовникам - револьверы, садистам - должности в ЧК… Вот и крестьянам он тоже дал землю.
Крестьяне делили землю уравнительно - так им казалось справедливее всего. Крупные частные хозяйства оказались разрушены - а ведь именно они поставляли основную массу товарного хлеба. Общее число крестьянских хозяйств возросло на треть: общины наделяли землей даже тех, у кого раньше земли вообще не было. Мелкие хозяйства и раньше хлеба продавали немного. Теперь же деньги стали стремительно обесцениваться, промышленные товары стали дефицитны… Крестьяне стремительно теряли интерес к любой торговле.
Казалось бы, что надо делать? «Укреплять крупные хозяйства!» - скажет вам любой экономист. В какой-то степени большевики шли по этому пути, но очень своеобразно: все крупные хозяйства были исключительно государственные, на базе крупных поместий. В основном они снабжали продуктами партийную верхушку.
Были и «сельскохозяйственные коммуны» - 40 или 50 на всю Россию.
В ведении «госхозов» и коммун находилось не более 0,4 % всей земли, никакой роли они не играли. Но коммунисты считали - это будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне.
Только вот какая беда - крестьяне туда не собирались.
Внесоветская деревня
На протяжении всей Гражданской войны, в 1917, 1918, 1919, 1920 годах, в России было вполне достаточно хлеба. Хлеб был на всей территории России, ничто не грозило голодом. Голода НИКОГДА не было НИ НА ОДНОЙ из территорий белых государств России. Голода не было на территории банд, крестьянских армий, иностранных воинских подразделений. НИГДЕ.
Во время Гражданской войны голод был ТОЛЬКО на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда ни уходили. Если бы большевики хотели этого, они уничтожили бы голод на протяжении нескольких часов.
Хлебные запасы в центре страны накоплены по крайней мере на год или два. Даже не получая ни зернышка из урожая 1918 года, города прекрасно доживут до весны 1919 года. И Красную Армию прокормят. Весной 1918 года хлебом были полны все элеваторы, и если в городах голод - то причина не в отсутствии хлеба. Тем более 15 февраля 1918 года вышел декрет о национализации всех зернохранилищ. Весь хлеб - в руках государства; это государство его не выдает, запрещает торговать хлебом; это в государстве большевиков за ввоз хлеба в города полагается немедленный расстрел.
По-видимому, большевики хотят все же не уничтожения голода.
С деревней не надо даже воевать, чтобы начался голод в городах. Этот голод уже организовали, он уже есть.
Но триумфальное шествие Советской власти прошлось по городам. Деревня еще оставалась сама по себе. Даже те крестьяне, которые считали себя большевиками, понимали большевизм не по-ленински. А согласно тем лозунгам, которые и привели большевизм к власти.
Внесоветскую деревню большевики хотели сделать советской - причем знакомым им способом, путем Гражданской войны. В апреле 1918 года Свердлов все чаще говорит во ВЦИК о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню».
«Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе».
Заметьте - никаких разговоров о «борьбе за хлеб» или криков про козни «кулаков». Свердлов и не пытается отрицать, что в деревне не идет никакая классовая война. Он говорит, что в деревню надо принести эту войну.
Продовольственная диктатура
В СССР во всех учебниках и справочниках всегда писалось, что кулаки «отказывались продавать хлеб Советскому государству. Важнейшие хлебные районы были захвачены войсками иностранных империалистов и внутренней контрреволюции». А коли так, то продразверстка стала «единственным методом мобилизации продуктов с. х-ва». При этом крестьяне «получали от Советской власти в бесплатное пользование землю и защиту от помещика и кулака», и вообще все это было временной мерой - эдакой ссудой, которую Советская власть и вернула {43} .
При этом во всех решительно справочниках коммунисты «путаются в показаниях» - с какого времени существовала продразверстка? И чаще всего говорят - с 1918 года. Декрет Совнаркома о продразверстке вышел от 11 января 1919 года, но получается - была продразверстка и раньше…
Это неправда. Политика продовольственной разверстки действительно началась в январе 1919 года. Продовольственная разверстка - это когда каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков». Нормы продразверстки устанавливались произвольно, выполнялась она в лучшем случае на треть и вызывала тьму восстаний. Но продразверстка - это счастливый завтрашний день Советской республики 1918 года.
До продразверстки была ДИКТАТУРА.
9 мая 1918 года Ленин выпускает декрет «О продовольственной диктатуре». Не о разверстке, а о диктатуре. 13 мая - новый декрет, «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продовольствию», которым ведал А. Д. Цюрупа.
Согласно декрету, кулаки и вообще сельская буржуазия прячут, скрывают хлеб, и этот хлеб у них следует отнять.
Крестьянам надо оставить минимальный паек - столько, чтобы только живы остались. А остальное пусть везут на заготовительные пункты! Кто не сдал «излишков» - тот «враг народа», его сажают на срок не менее 10 лет, с конфискацией всего имущества. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», - писал Ленин.
26 мая в статье «Тезисы по текущему моменту» Ленин уточняет, что надо делать: «Военный комиссариат превратить в военно-продовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на 3 месяца - июнь - август. 2. Объявить военное положение по всей стране в то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива. 4. Ввести расстрел за недисциплину».
Зимой 1917/18 года большевики оккупировали города России. Теперь они хотят завоевать и оккупировать деревни… своей же собственной армией.
Серпово-молотковый поход
27 мая 1918 года создаются первые «продовольственные отряды». В них вступают рабочие, которым прямо говорится: хлеб для вас придерживают кулаки. Пойдите убейте кулаков, у ваших детей будет хлеб. Не все верят большевикам, многие не хотят вступать в продотряды, и все же 30 тысяч вооруженных рабочих города выставили.
В статье «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» Ленин призывает «к массовому крестовому походу передовых рабочих ко всякому пункту производства хлеба», к войне против «дезорганизаторов и укрывателей». Он прямо пишет: «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!» {44}
Армию тоже бросают против «кулачества» - до 75 тысяч солдат. Не все они готовы идти против собственного народа. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря - обычные средства сломать волю крестьянских парней, заставить их выполнять желания большевистского командования.
Еще одна сила - части особого назначения - ЧОНы, они вводятся еще в марте 1918 года. Как правило, состав ЧОНов интернациональный. Чоновцев порядка 30 тысяч человек, во главе ЧОНов стоят коммунисты со стажем. Если в ЧОН даже приходит беспартийный, он сразу же считается кандидатом в члены РКП(б).
Три силы «крестового похода в деревню». Только какой же он «крестовый»? Крестов не полагается даже красноармейцам, не говоря о чоновцах. Кресты на шеях - разве что у части рабочих. И не под лозунгами христианства ведется эта война против собственного народа. Это - какой-то серпово-молотковый поход.
Комбеды
В самой деревне создается еще одна сила - «комитеты бедноты», комбеды. Комбедам предоставлялась вся полнота власти в своей деревне и волости. Они могли разгонять Советы или вводить в них своих людей, чтобы составить большинство. В комбеды обычно входил самый непутевый народ: или бездельники и пьяницы, сельская голытьба, или бежавшие из городов пропойцы и уличная шелупонь.
Там, где крестьяне были посильнее, побогаче - в Черноземной полосе, в Поволжье, на Северном Кавказе, - они часто выступали против комбедов единым фронтом - от самых богатых до батраков.
Комбеды должны помогать искать и изымать «излишки продовольствия». Комбедам передавалась часть отнятого хлеба. Они могли по своему произволу переделивать отнятый хлеб {45} и конфискованное имущество тех, кого сочли кулаками и «вредителями».
У Шолохова в «Поднятой целине» есть потрясающая сцена: когда коммунисты, радетели за классовую справедливость, распахивают сундуки в домах раскулаченных и оделяют собравшихся односельчан нехитрыми пожитками: платками, платьями, рубашками, отрезами материи {46} . И люди это все берут!
Так вот: такие же сцены происходили и намного раньше, не в 1931-м, а в 1918 году. Силами комитетов бедноты.
Опираясь на вооруженную силу, комбеды фактически оттесняли от власти Советы, «перетряхивали» их, изгоняя «неблагонадежных». То есть самых «крепких» и самых активных крестьян. В ноябре 1918 года коммунисты отменили комбеды - слишком много негативных эмоций они вызывали у крестьян. Но свое дело они сделали - изменили состав сельских Советов.
Первая крестьянская война
Коммунисты потратили много чернил, доказывая: крестьянские восстания поднялись в 1920 году… Реально же уже весной 1918 года началась своего рода Первая Крестьянская война. Как и вся Гражданская война 1917–1922 годов, она была навязана большевиками. Крестьяне совершенно не собирались воевать и вынуждены были потому, что на них напали. Как осенью 1917 года восстают юнкера и интеллигенция, как бастуют государственные служащие, так восстают и бастуют крестьяне.
Оружие у них есть: армия бежала с фронтов вооруженная, и бежала в основном в деревню. Миллионы винтовок, да к тому же было ведь и охотничье оружие.
Крестьяне были разобщены: они совершенно не ждали нападения. Каждая деревня была сама по себе в эти месяцы. Не было у мужиков ни артиллерии, ни пулеметов. Крестьянское сопротивление было обречено изначально, но война не могла не стать кровопролитной и жестокой.
Ведь если рабочие из продотрядов шли добывать хлеб для своих детей, то и крестьяне защищали свое достояние. Тоже необходимое для прокормления семей. Они действовали с отчаянием обреченных.
На Тамбовщине действовал «летучий отряд» под командованием комиссарши С. Н. Гельберг, «Красной Сони». Крестьяне называли ее «Кровавой Соней». Отряд состоял из венгров, китайцев и австрийских немцев. Ворвавшись в деревню, «Кровавая Соня» непременно устраивала «чистку», истребляя священников, офицеров, унтер-офицеров, георгиевских кавалеров и гимназистов. Обычно ее «летучий отряд» собирал этих обреченных, а расстреливала их собственноручно «Красная Соня». Делала она это с огромным удовольствием, убивала на глазах жен и детей, глумясь над обреченными людьми.
Ее отряд разгонял «неправильные» Советы, при сопротивлении и этих людей убивали. На их место Соня назначала новых, из тех, кого считала бедняками. После ее отъезда эти Советы обычно разбегались.
Вскоре крестьяне стали сопротивляться: при приближении «летучего отряда» к деревне звон колокола созывал деревенское ополчение, и оно занимало оборону. А мальчишки бежали в другие деревни за подмогой. Из других деревень подходило ополчение. Вскоре «летучий отряд» был разбит наголову. Всех его «интернационалистов» убили на месте. «Кровавая Соня» сдалась в плен. Ее судили судом схода нескольких деревень и посадили на кол. Вой «Красной Сони» был слышен трое суток.
В деревне Козловке (Тамбовская губерния) комиссар - пожилой еврей с бородкой, в пенсне, - произнес речь: не надо бояться, Советская власть хочет опираться на самых уважаемых людей. Пусть крестьяне сами назовут тех, кого хотят видеть в Советах. Вид у комиссара был спокойный и даже ласковый, ему поверили.
Мужики назвали нескольких «кулаков», сельского учителя, священника. Комиссар попросил этих людей подойти к тачанке, что-то тихо скомандовал… Китайцы с винтовками наперевес оттеснили уважаемых людей к стене амбара… Защелкали затворы, взмыл отчаянный женский крик из толпы. Залп!
Мужики настолько обомлели, что не сразу пошли на коммунистов. Да у них и оружия никакого не было, они пришли на сельский сход безоружными. На китайцев и комиссара кинулись женщины. Залп! Несколько баб были убиты и ранены, убит наповал ребенок четырех лет. Но толпа женщин набежала на строителей светлого будущего и стала вершить контрреволюционное дело, помешала привести человечество к полному счастью. Мужчины тоже кинулись на носителей вековечной мечты пролетариата, воинство Мировой революции.
Комиссар кинулся к пулемету, но, к счастью, ленту заклинило. По другим данным, один из мужиков набежал, ударил ногой в сапоге комиссара по голове и выбил ему глаз. Китайцев перебили кольями и оглоблями (другого оружия не было), топтали сапогами. Комиссара с выбитыми глазами мужики кинули на козлы для дров и распилили пилой пополам.
Жестокость? Но смерть и «Красной Сони», и безвестного комиссара вполне укладывается в поговорку: «Что посеешь, то и пожнешь». А что должны были делать мужики, когда на их глазах расстреливают лучших людей деревни, стреляют из винтовок в женщин и убивают ребенка? По понятиям крестьян, это были совершенно чудовищные преступления, которым нет никакого объяснения и прощения. А бабы… В таких случаях женщины задают планку… В Козловке мужчина не мог не броситься на большевиков, не утратив уважения к самому себе. Спасибо, сестры! Низкий вам поклон.
На войне как на войне
Уже в мае 1918-го в Воронежской губернии против крестьян применяется артиллерия. Согласно отчету ВЧК, при подавлении только части таких «контрреволюционных мятежей» убито было 3057 крестьян, а после подавления мятежа расстреляли еще 3437 человек. Это только на части территории одной Воронежской губернии!
Исследователи называют разные цифры погибших в этой войне - от 20–30 тысяч до 200 тысяч крестьян. Скорее всего, истинные цифры лежат где-то посередине, но разброс сведений означает одно: как всегда, никто толком не считал.
Потери чоновцев оцениваются в 500–800 человек, рабочих из продотрядов и солдат - порядка 2–3 тысяч человек. Впрочем, в это число могли попасть и дезертиры, под шумок бежавшие из своих частей и сочтенные убитыми.
Результаты войны? У крестьян отнято и привезено в города порядка 13 млн пудов хлеба (больше 200 тысяч тонн). Много ли это? Для безбедной жизни человеку нужно в год порядка 200 килограммов хлеба. И еще 100 килограммов, если он питается мясом свиней и коров, пользуется работой лошади (ее ведь надо подкармливать овсом).
Получается, серпово-молоткастый поход в деревню принес миллион годовых пайков. Минимально необходимое количество для 0,6–0,8 % населения Советской России. Каждые 10 тонн, а может быть, и каждая тонна этого хлеба стоила человеческой жизни.
Да! Еще комбеды переделили 50 миллионов гектаров земли. Ее отнимали у богатых и отдавали бедным. Общее количество этой земли в три раза превышает площадь всей помещичьей земли в России. О помещичьей земле говорили много. Этот «черный передел» лета 1918 года до сих пор мало известен в России… А он был!
Пусть читатель судит сам, помогало ли это решить продовольственную проблему - ведь в очередной раз удар наносился по самым хозяйственным и активным.
И пусть читатель сам подсчитает, сколько переделенных десятин земли приходится на каждую загубленную коммунистами жизнь.
Гражданская война в России не была слу-чайным явлением. В ее основе лежал глубокий раскол общества на два непримиримых лагеря. Ненависть между представителями противоборствующих сторон была настолько велика, что никакие компромиссы были невозможны.
Новый этап в национализации промышленности начался с Декрета Совнаркома от 28 июня 1918 г., который предусматривал переход в руки государства крупных пред-приятий важнейших отраслей промышленности. Но этот процесс был нарушен начавшимся в Ярославле мятежом, в ходе которого ярославской промышленности был нанесен огромный урон.
Многие представители торгово-предпринимательских кругов поддерживали мятежников, а затем бежали из города, поэтому сразу же после мятежа рабочие собрания многих ярославских предприятий потребовали передать их в собственность государ-ства. Эти требования через губернские органы власти были дове-дены до сведения ВСНХ, и вскоре из Москвы последовали соот-ветствующие решения. Так, в самом конце июля начался процесс национализации крупнейшего в губернии предприятия — Яро-славской Большой мануфактуры, который завершился в декабре1918 г. Осенью того же года в руки государства перешел валяно-сапожный завод Кашина в Тверицах. Еще раньше были национа-лизированы механический завод Смолякова и автомобильный за-вод Лебедева в Ярославле, судостроительный завод« Слип» под Рыбинском и другие.
К осени 1918 г. национализации подверглось 28% всех яро-славских предприятий, на которых было занято 70% рабочих. А к концу того же года в губернии было национализировано 149 за-водов и фабрик, или 60% всех предприятий, зафиксированных промышленной переписью. На национализированных предпри-ятиях к тому времени работало 86% всех рабочих Ярославской губернии.
В годы гражданской войны процесс национализации еще бо-лее ускорился. В обстановке очень серьезных экономических трудностей Советское государство стремилось сосредоточить в своих руках практически все производство, даже мелкие пред-приятия кустарного типа. Поэтому к концу 1920 г. государству в Ярославской губернии принадлежало 920 промышленных предприятий, из них около 300 — с механическим двигателем.
Переход предприятий в руки государства потребовал созда-ния новых органов управления промышленностью. Еще в июне 1918 г. в Ярославле был создан для этой цели губернский совет народного хозяйства(губсовнархоз). Подобные совнархозы дей-ствовали и в уездах. Непосредственное руководство национали-зированными предприятиями осуществляли органы коллективно-го руководства — заводоуправления. Они выбирались на рабочих собраниях и затем утверждались в губернском совнархозе или в ВСНХ. В состав заводоуправлений входили как представители рабочих, так и старые специалисты — инженеры, техники, ком-мерческие служащие. Немало рабочих, получив в заводоуправле-ниях опыт руководящей работы, стали впоследствии руководите-лями предприятий. Среди них А. С. Синявин, М. С. Ситохин, И. С. Шафран с Ярославской Большой мануфактуры , Н. П. Чекмарев, М. А. Лоскутов, П. Н. Телицын с Норской ману-фактуры, Н. М. Патов, А. Ф. Рожков с Гаврилов-Ямской мануфак-туры и другие.
На этом этапе национализации коллективное управление предприятиями вполне оправдывало себя. Но в условиях разго-ревшейся гражданской войны, жесткой централизации экономикивласти вынуждены были отказаться от этого принципа и начать переход на принцип единоначалия. К концу гражданской войны во главе многих ярославских предприятий стояли уже единолич-ные руководители, которые персонально отвечали за результаты работы своего предприятия.
На общем фоне большинства национализированных ярослав-ских предприятий, пожалуй, единственным исключением из пра-вила стал бывший завод С. С. Щетинина. Его начали строить в го-ды первой мировой войны как авиационное предприятие. В мае 1918 г. завод был национализирован и начал выпускать сельско-хозяйственные машины. Но в сентябре того же года по решению ВСНХ бывший завод Щетинина был передан в аренду на 25 лет фирме« Вестингауз», которая должна была наладить на нем про-изводство паровозных и вагонных тормозов для железнодорож-ного транспорта. По договору каждый месяц завод должен был изготавливать 75 паровозных и 250 вагонных тормозных систем. В условиях ускоренной национализации такой договор выводил ярославский завод из числа государственных предприятий, но ВСНХ пошел на этот шаг, так как тогда еще не было технических и материальных возможностей для самостоятельного производ-ства такой крайне нужной для транспорта продукции.
Процесс налаживания руководства национализированной промышленностью осложнялся тем, что целый ряд предприятий в самом Ярославле был разрушен в ходе мяте-жа и их предстояло восстанавливать, не дожидаясь окончания гражданской войны. Однако в процессе восстановительных работ руководителям Ярославского совнархоза стало ясно, что при столь огромных разрушениях и ограниченности запасов сырья и топлива все разрушенные предприятия восстановить просто не-возможно. Необходимо было выбрать самые основные, без кото-рых экономика страны не могла тогда обойтись. Например, в первую очередь решено было восстанавливать спичечную и та-бачно-махорочную фабрики Дунаева , которые и были пущены в ход уже в годы войны. Частично был восстановлен свинцово-белильный завод Сорокина, а также крупная паровая мельница на берегу Которосли, ранее принадлежавшая Вахромееву , и другие объекты.
Напротив, Ярославский губсовнархоз принял решение не восстанавливать колокололитейный завод Оловянишникова , справедливо полагая, что церковные колокола никак нельзя отне-сти к товарам первостепенной важности. Из-за низкого техниче-ского уровня производства не подлежал восстановлению масло-бойный завод Вахрамеева . По этой же причине решили не вос-станавливать целый ряд мелких предприятий кустарного типа. Их оборудование и сырье передавалось более крупным предприяти-ям.
Сразу же после мятежа по решению ВСНХ в Ярославле было создано Управление восстановительных работ, силами которого началось восстановление гражданских объектов города. В числе первых объектов, восстанавливаемых в 1918 — 1919 гг., были го-родской водопровод и система канализации, гостиницы« Царь-град», «Европа», «Славянская», «Берлин», «Столбы», коммерче-ское училище, Екатерининская и Антиповская гимназии, реаль-ное училище, губернская больница, хлебопекарня, пожарное депо и многие другие сооружения. Не подлежащие восстановлению здания разбирались на кирпич, который также использовался для ремонтных работ.
Очень острым для ярославской промышленности являлся и вопрос обеспеченности сырьем. Например, текстильные предприятия губернии до начала 1920 г. почти не получали сырья, так как ос-новной поставщик хлопка — Средняя Азия — была отрезана от цен-тра страны линией фронта. А те баржи со старыми запасами хлопка, которые все же отправлялись с Нижней Волги в Яро-славль, не доходили до места назначения, перехватывались в Нижнем Новгороде, и хлопок самовольно распределялся по фаб-рикам Иваново-Вознесенского района. На Ярославской Большой мануфактуре наступил настоящий хлопковый кризис. В отдель-ные месяцы мануфактура получала от 1 до 5% необходимого хлопка. Это привело к сокращению рабочего времени. С осени 1918 г. до середины лета 1919 г. фабрика работала только 4 дня в неделю и в одну смену.
Еще хуже была ситуация на Норской мануфактуре. Она была осенью 1918 г. остановлена и законсервирована на весь период войны. Рабочие были направлены на другие работы. В течение нескольких месяцев 1919 г. не работала Ростовская льняная мануфактура. в 1918 г. работал только на 15% своей мощности. Такая же ситуация сложилась на табачных, кожевенных и других производствах. В результате, не-смотря на предпринимаемые меры по обеспечению ярославских предприятий сырьем, в течение гражданской войны наблюдалось сокращение промышленного производства в губернии.
Сокращение производства происходило также и из-за значительного дефицита топлива. До войны промышленность губернии в качестве основных источников топлива ис-пользовала дрова, нефть и каменный уголь. С началом военных действий бакинская нефть и донецкий уголь почти перестали по-ступать в губернию. Их следовало заменить дровами, но дрова в столь большом количестве необходимо было заготовить и доста-вить в города. Речь шла о десятках и десятках тысяч сажен дров.
Губернские и уездные власти предпринимали чрезвычайные меры для заготовки топлива. Повсюду были созданы уездные ко-миссии по топливу. Население от 18 до 50 лет в обязательном по-рядке привлекалось к заготовке дров, причем крестьяне обязаны были также выделять лошадей для перевозки дров к станциям железной дороги. Волисполкомы и сельсоветы получили право применять репрессивные меры вплоть до арестов к тем крестья-нам, которые по каким-либо причинам отказывались выполнять трудгужповинность, то есть участвовать в топливной кампании.
Зимой 1919 — 1920 гг. сложилась наиболее критическая си-туация с обеспечением городов и промышленности топливом. Случались остановки фабрик и заводов из-за отсутствия топлива, и тогда все рабочие направлялись в лес, на лесозаготовки. Дело дошло до того, что Ярославский городской Совет совсем запре-тил выдавать дрова населению. Весь имевшийся запас топлива направлялся только на нужды промышленности. А Народный Комиссариат внутренних дел специальной телеграммой губисполкому, местным Советам и начальникам всех железнодорожных станций потребовал« карать беспощадными мерами» всех виновных в срыве заготовок для железнодорожного транспорта.
Чтобы как-то снять остроту топливного кризиса, в 1919 г. в окрестностях Ярославля, на Ляпинском и Забелицком болотах, началась добыча торфа. Уже в 1920 г. в губернии было получено более 190 тыс. пудов этого топлива. Тогда же впервые возникла идея строительства электростанции, работающей на торфе. Но в годы гражданской войны этой идее не суждено было осущест-виться.
Трудности буквально опутали ярославскую промышленность в годы гражданской войны. Однако промышленность должна бы-ла не просто выжить. Перед ней была поставлена задача обеспе-чивать всем необходимым фронт и Красную Армию. Для этой цели в начале 1919 г. при Ярославском губсовнархозе был создан отдел военных заготовок, который отвечал за размещение и вы-полнение военных заказов в губернии.
Уже первые недели работы этого отдела показали, что губер-ния не сможет снабжать Красную Армию оружием и боеприпа-сами. В губернии практически не было заводов, которые могли бы их производить. Но зато выяснилось, что предприятия губер-нии многое могут сделать для обеспечения фронта обмундирова-нием и снаряжением. Через отдел военных заготовок ярославские предприятия регулярно в течение всей войны получали заказы на эту продукцию. Понеполным данным, за 1919 — 1920 гг. на пред-приятиях Ярославской губернии было изготовлено около 2 млн. комплектов нательного белья для военнослужащих, около 20 тыс. шинелей, свыше 300 тыс. пар кожаной обуви, более 200 тыс. пар валенок и т. п.
Ярославский автозавод занимался ремонтом различных марок ав-томобилей, которые эксплуатировались еще с довоенных времен: Оппель, Паккард, Фиат, Рено и др. Ярославская моторно-судостроительная верфь изготавливала для фронта моторные ка-тера. Летом 1920 г. военному ведомству была сдана партия в пять катеров.
На протяжении всей войны одним из стратегически важных объектов оставался тормозной завод, который вошел в особый список Совета Труда и Обороны. Завод изготавливал тормоза и другое оборудование, крайне необходимое для функционирова-ния железнодорожного транспорта. Для железнодорожного транспорта работал и Рыбинский завод« Феникс», который с на-чала 1919 г. выпускал товарные вагоны.
Рыбинский завод« Русский Рено» в течение 1918 г. выполнял крупные заказы на ремонт военных самоходов и выпускал каж-дый месяц около 50 отремонтированных машин.
Особую роль сыграли в снабжении армии табачные фабрики губернии. По данным ВСНХ, в 1919 г. ярославские табачные фабрики вырабатывали около одной трети всего производства табака в стране. В отдельные месяцы Северный и Восточный фрон-ты снабжались исключительно ярославским табаком.
Не только крупная промышленность, но и мелкие кустарные предприятия в годы войны работали на нужды фронта. Швейные артели села Великого, Данилова, Ярославля, Пошехонье-Володарска шили телогрейки и ватные шаровары для солдат. Са-пожные артели Ярославского, Ростовского, Пошехоно-Володарского уездов шили кожаную обувь. Особенно заметным был вклад мастеров Бурмакинской волости. Здесь около двух с половиной тысяч кустарей делали удила, седла, хомуты, метал-лические части упряжи и другие крайне необходимые для кава-лерии изделия.
Вместе с тем обстановка гражданской войны и политика« во-енного коммунизма» негативно сказывались на работе ярослав-ской промышленности. Происходило неуклонное падение произ-водства. Крайне низкий уровень снабжения и уравниловка в оп-лате труда подрывали материальную заинтересованность рабо-чих. В рабочей среде накапливалось недовольство и раздражение условиями жизни, политикой« военного коммунизма».
Хотя Ярославская губерния до революции относилась к чис-лу наиболее развитых в промышленном отношении, основная масса ее населения была связана с сельским хозяйством. В 1917 г. из почти 1 млн. 185 тыс. жителей губернии в деревне проживало около 935 тыс. человек, и число сельских жителей продолжало увеличиваться, прежде всего — за счет вернувшихся в деревню го-рожан. В 1920 г. в деревне было уже около 1 млн. жителей. Меж-ду тем земли в губернии традиционно не хватало. Накануне ре-волюции только половина всей пригодной для обработки земли находилась в руках крестьян, остальная была частновладельче-ская и казенная. Поэтому ярославская деревня весьма благожела-тельно отнеслась к Декрету о земле и Закону о социализации земли.
Закон о социализации предусматривал порядок уравнительного распределения зем-ли между крестьянами или по трудовой нор-ме, то есть по числу рабочих рук в семье, или по потребитель-ской, то есть по числу едоков. Однако на практике раздел земли происходил более разнообразно: в некоторых волостях принима-ли решения отдать землю малоземельным и безземельным, в дру-гих — передать ее тем, у кого есть семена. В некоторых волостях вообще не пришли ни к какому решению, и земля оставалась не-разделенной.
Только в апреле 1918 г., то есть ближе к весенним полевым работам, земельный отдел губисполкома в специальной инструк-ции порекомендовал разделить землю по трудовой норме и толь-ко в исключительных случаях — по потребительской. Раздел по-шел быстрее, но все же к ноябрю 1918 г. из 250 тыс. десятин, предназначенных к разделу земель, нераспределенными остались около 100 тыс. десятин. А в целом этот процесс не был завершен даже к концу гражданской войны. В конце концов основная масса земель была распределена между крестьянами по потребитель-ской норме, что больше устраивало беднейшие и середняцкие хо-зяйства.
Перераспределение помещичьей и казенной земли между крестьянами привело к изменению социальной структуры яро-славской деревни. Например, к 1919 г. почти в два раза уменьши-лось число беспольных хозяйств, сократилось количество безло-шадных, то есть самые беднейшие слои деревни немного улуч-шили свое благосостояние. В то же время сократилось число многопосевных хозяйств, а хозяйства с посевами свыше восьми десятин совсем исчезли. Ярославская деревня постепенно осереднячивалась за счет крайних групп — зажиточных и бедноты. Однако эти середняцкие хозяйства были в основном маломощ-ными и еле-еле сводили концы с концами. Их экономическая ус-тойчивость была весьма незначительной.
Раздел помещичьих земель не смог изменить к лучшему про-довольственное положение в губернии. За годы первой мировой войны и двух революций в губернии сократились посевные пло-щади. Они составляли в 1918 г. всего 77% от довоенного уровня. Вдвое уменьшилось количество крупного рогатого скота. Сокра-тился и подвоз хлеба из производящих губерний.
После Октябрьской революции старая система продовольственных органов стала постепенно разрушаться. Новая сра-зу не могла появиться и эффективно функционировать. Весной 1918 г. на губернию грозно и неумолимо надвигался голод. Пожалуй, характер-ной чертой голода 1918 г. в Ярославской губернии было то, что он охватил не только жителей городов и фабричных поселков, но и значительную часть крестьянского населения. По данным Яро-славского губернского продовольственного комитета, из почти 980 тыс. жителей сельской местности к началу лета 1918 г. край-нюю нужду в продовольствии испытывало почти 800 тыс. чело-век и не было никаких запасов ни в Ярославле, ни в уездных го-родах, чтобы эту нужду удовлетворить. В такой ситуации гу-бернские власти все чаще обращались за помощью в Москву в Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.
В мае 1918 г. для выхода из острейшего продовольственного кризиса Совнарком начал осуществлять политику, которая полу-чила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольственных ресурсов в руках государства, централи-зованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять продоволь-ствие среди населения, оно сначала должно было взять его у кре-стьян по твердым ценам. Для этого и создавались продовольст-венные отряды из рабочих в городах и комитеты бедноты в де-ревнях.
Продотряды в Ярославской губернии начали создаваться в июне 1918 г., но из-за мя-тежа процесс их формирования прекратился и возобновился только в августе — сентябре. Единых критериев для отбора в продотряды не было. В объявлении губернского продовольственного комитета о записи в продотряды критерием приема называлась принадлежность к коммунистической партии, рекомендация фабзавкомов или Советов. На Романовской льня-ной мануфактуре члены продотрядов избирались на общем рабо-чем собрании. На Норской мануфактуре предпочтение отдава-лось добровольцам. Видимо, можно утверждать, что власти стремились обеспечить набор в отряды честных, добросовестных ра-бочих, но в условиях голода и начинавшейся войны вряд ли это было возможно в полной мере.
Порядок формирования и работы продотрядов был опреде-лен инструкцией Ярославского губисполкома. Согласно инструк-ции каждый отряд должен был иметь не менее 75 человек, вооруженных винтовками, два — три пулемета. Члены отряда должны были строго соблюдать революционную дисциплину. Виновные в ее нарушении, замеченные в кражах, вымогательстве, мародер-стве, передавались в ЧК. А застигнутые на месте преступления — расстреливались. Отряды должны были действовать сообща с комитетами деревенской бедноты, а если таковых в деревне еще не было, должны были добиваться их создания.
Часть собранного продотрядами хлеба передавалась комите-там деревенской бедноты, а большая часть шла в продовольст-венный фонд республики, из которого продовольствием снабжа-лись и те предприятия, которые посылали своих рабочих в прод-отряды. Таким образом, и у продотрядов, и у комбедов имелся личный интерес найти и отобрать максимум хлеба. Рабочие, под-держанные властями, были твердо уверены в правоте своего дела: ведь в городах остались голодные семьи и остановленные фабри-ки. Но и большинство крестьян так же твердо считали, что с та-ким трудом выращенный урожай(не такой уж и большой в на-шей небогатой губернии) — это их кровная собственность, и они смогут распорядиться им по своему усмотрению. Коса нашла на камень. Конфликт между городом и деревней становился неиз-бежен.
С августа 1918 по январь 1919 гг. в Ярославской губернии было сформировано около 40 продотрядов, в которые записалось более 1 300 человек. Руководил этими отрядами Ярославский штаб продовольственных отрядов. В 1919 г. продотряды были преобразованы в продовольственные полки и стали подчиняться Военному продовольственному бюро. Летом 1919 г. продоволь-ственный полк численностью почти в 500 человек находился, на-пример, в Ярославле.
Осенью 1918 г. значительная часть ярославскихпродармейцев была направлена по распоряжению Москвы в более хлебные черноземные губернии. Так, отряд Ярославской Большой ману-фактуры заготавливал хлеб в Саратовской губернии. Там же дей-ствовали два продотряда из рабочих фабрик Зотова и Сакина. Рыбинский продотряд численностью в 100 человек находился в Воронежской губернии. Продотряд ярославских железнодорож-ников занимался хлебозаготовками в Тамбовской губернии. Раз-горавшаяся в деревне гражданская война делала деятельность продотрядов сложной и опасной. Нередко рабочие гибли от пуль крестьян, нежелавших расставаться с хлебом. Рыбинский отряд в Воронежской губернии вел заготовки в прифронтовой полосе. Рабочим пришлось принять участие в боевых действиях, в кото-рых почти весь отряд погиб.
Около 20 продотрядов осенью 1918 г. действовало на терри-тории самой Ярославской губернии. Губерния была разделена на два продовольственных района — Рыбинский и Ярославский. В каждом был свой штаб, который и обеспечивал руководство от-рядами. В 1918 — 1919 г. большая часть ярославских продотрядов заготавливала на территории губернии не хлеб, которого здесь никогда не хватало, а картофель и овощи. Так, до конца 1918 г. запределы губернии централизованно было вывезено более одного миллиона пудов картофеля, более одной тысячи вагонов овощей — лука, моркови, капусты.
В своей деятельности продотряды опирались прежде всего на комитеты деревенской бедноты, которые в Ярославской губернии на-чали создаваться только в августе — сентябре 1918 г. К концу года в губернии существовало около 8 тыс. ком-бедов. Поначалу отношение к ним со стороны беднейшей и даже сердняцкой части деревни было вполне сочувственное. Крестьяне надеялись, как отмечалось на собрании Голицинской волости Мышкинского уезда, что« только комбеды могут правильно рас-пределить все продукты первой необходимости».
Однако со временем деятельность комбедов стала вызывать у крестьян недовольство и раздражение. Как писал в своей жалобе в редакцию одной из центральных газет крестьянин Рыбинского уезда П. Платонов, «сочувственное ранее отношение к коммуни-стической партии теперь резко изменилось, всюду слышен ропот, недовольство и даже проклятия по адресу комбедов… Везде жа-луются на своеволие комбедов и полный с их стороны произвол, взяточничество, на полную безнаказанность их действий, нало-жение контрибуций…, на отобрание хлеба, скота, даже племенно-го, и всего, что понравится членам комбедов…». Такие действия комбедов вносили раскол в крестьянскую среду, создавали почву для массового недовольства властями.
Очень низкие нормы продовольственных пайков толкали многих горожан, а подчас и крестьян, на самостоятельные поиски продовольствия. Они отправлялись в деревню и покупали или, что бывало чаще, обменивали какие-либо промтовары на продо-вольствие. Затем сами вывозили эти продукты по железной доро-ге. Опасаясь, что такие заготовки могут резко сократить поступ-ление продовольствия в государственный фонд, власти встали на путь их жесткого регулирования. Была объявлена война« мешоч-ничеству» и «спекуляции».
На многих железнодорожных станциях в губернии были рас-положены заградительные отряды продармии. Они находились, например, в Ростове, Семибратове, Петровске, Данилове, на станциях Итларь, Коромыслово, Пучковский и др. Заградотряды состояли чаще всего из 10 — 20 человек и имели право задержи-вать пассажирские составы и проводить проверку того, что везут пассажиры. Согласно инструкции, данной заградотрядам, каждо-му пассажиру разрешалось провезти не более 10 фунтов хлеба, 5 фунтов мяса, двух фунтов жира, а также картофель и овощи без ограничений. Продукты, провозимые сверх нормы, отбирались. Поскольку поезда нельзя было задерживать надолго, проверка пассажиров проводилась очень быстро. Содержимое и вес меш-ков определялось на ощупь и на глаз. Отобранные продукты вы-носились на платформу, но взвешивались и сдавались на склад только после отправления поезда. Вполне понятно, что все это приводило к множеству злоупотреблений. Сами представители властей были вынуждены докладывать в Совнарком, что« коли-чество продуктов, реквизируемых заградительными отрядами, настолько незначительно, что вряд ли играет роль для питания населения Республики… Заградотряды следует сократить до ми-нимума…».
Все эти суровые меры властей вызывали справедливое недо-вольство населения. К этому следует добавить, что осенью 1918 г. Совнарком принял Декрет о чрезвычайном революцион-ном налоге, который предусматривал конфискацию у городской и сельской буржуазии денежных накоплений. Фактически этот на-лог в деревне собирался с основной массы крестьян за исключением одной бедноты. Иногда ставки его были так высоки, что крестьяне просто не в состоянии оказывались его уплатить. Ме-стные Советы ни на какие уступки крестьянам в этом вопросе не шли. Крестьяне писали многочисленные жалобы в Москву, но и они не всегда помогали. Этот революционный налог стал еще од-ной причиной нарастания напряженности в ярославской деревне. Борьба с мешочничеством и выполнение революционного налога, как сообщали из Даниловского уездного исполкома, привели к тому, что« настроения населения стали в значительной степени антисоветскими». Осенью 1918 г. появились многочисленные призывы не подчиняться властям и «требовать созыва Учреди-тельного собрания». Дело дошло до того, что целые селения на своих сходах выносили об этом приговоры и выбирали своих представителей в Учредительное собрание. И это происходило почти через год после его разгона.
Еще одним серьезным фактором напряженности в губернии стало такое явление, как дезертирство, то есть отказ служить в Красной Армии, массо-вая неявка новобранцев на мобилизационные пункты. С лета 1918 г. Красная Армия перешла на мобилизационный принцип формирования. Была создана система военкоматов, через которые и шел призыв в армию крестьянской молодежи.
В основе дезертирства в Ярославской губернии лежало мно-жество причин: усталость населения от войны(ведь за годы пер-вой мировой войны в армию было призвано около 130 тыс. яро-славцев), недовольство продовольственной политикой коммуни-стов и голод. Ярославская губернская ЧК, которой поручили про-анализировать причины этого явления, в качестве одной из ос-новных причин называла очень слабое материальное обеспечение семей красноармейцев. Подчас крестьяне не хотели идти в армию именно потому, что их семьи в материальном отношении оказы-вались брошенными на произвол судьбы. Как писал в частном письме один красноармеец, «воевать нечего, когда семья помира-ет с голода».
О важности именно этого мотива свидетельствует письмо другого ярославского новобранца: «Полтора месяца я был дезер-тиром, но теперь иду в Красную Армию, так как сенокос окончил и вообще убрал тяжелую работу».
Но все же значительная часть призывников не желала идти на фронт. Масштабы дезертирства быстро нарастали. Центральная комиссия по борьбе с дезертирством регулярно сообщала данные о числе задержанных дезертиров. Например, только за неделю с 8 по 15 марта 1919 г. в Ярославской губернии было задержано 893 дезертира, в Костромской — 1852 человека. Очевидно, что задер-живалась только часть дезертиров. Масштабы этого явления бы-ли много больше.
Власти пытались жесткой политикой, репрессивными мерами бороться с этим злом. 7 октября 1918 г. председатель Реввоенсо-вета Республики Л. Д. Троцкий подписал специальный приказ о дезертирах. Выявлять и доставлять дезертиров в штаб ближайшей воинской части должны были сельские Советы и комбеды. Пер-сональная ответственность возлагалась на председателей сельсо-ветов и комбедов. Согласно этого приказа, дезертиры, оказавшие сопротивление при задержании, должны были расстреливаться на месте.
Но и эти жесткие меры не помогали. В ответ на насилие де-зертиры уходили в лес и начинали вести партизанскую войну против властей. По приблизительным данным, в отдельные меся-цы 1919 г. общая численность« бело-зеленых банд», как их назы-вали власти, достигала в губернии 20 — 30 тыс. человек. Если учесть, что среди них была значительная часть дезертиров, то по-лучается, что их число в губернии достигало нескольких тысяч человек. Дезертиры пользовались поддержкой местного населе-ния, поэтому властям очень трудно было вести борьбу с ними. Вооруженные крестьянские выступления различной интенсивно-сти продолжались в Ярославской губернии на протяжении всей гражданской войны.
Во время белогвардейского мятежа в Ярославле для отвлече-ния сил красных от города Перхуров попробовал поднять кресть-янские восстания в нескольких волостях Ярославского уезда. Так, с помощью посланных из Ярославля офицеров такая попытка бы-ла предпринята в селе Диево-Городище. Посланцы Перхурова объявили в волости как набор добровольцев, так и обязательную мобилизацию мужского населения. Всем им было выдано ору-жие. По замыслу организаторов, восставшие должны были уда-рить в тыл красным частям А. И. Геккера, ведущим наступление на Тверицы. Для подавления этого выступления из Костромы на пароходе прибыл сводный революционный отряд. Он высадился сначала в районе Николо-Бабайковского монастыря и уже оттуда на следующий день начал на пароходах наступление на Диево-Городище. Какого-либо серьезного сопротивления в селе оказано не было. Красные не потеряли ни одного человека ни убитыми, ни ранеными.
В июле 1918 г. произошло крупное восстание крестьян в По-шехонском уезде. Центрами выступления стали Ериловская во-лость и село Белое. В селе Белом бывшие офицеры создали из крестьян вооруженный отряд и двинули его на Пошехонье, по-ставив целью свергнуть в уезде Советскую власть. Восстание ох-ватило территорию четырех-пяти волостей и продолжалось примерно одну неделю. Только с прибытием регулярных вооружен-ных сил из Рыбинска восстание было подавлено.
В середине октября 1918 г. во время мобилизации произошли крестьянские выступления в Ильинской, Васильковской и Микляевской волостях Угличского уезда. Кроме отказа служить вКрасной Армии восставшими выдвигались лозунги созыва Учре-дительного собрания. В уезд были посланы регулярные части. Через несколько дней угличский уездный военком телеграфиро-вал в Ярославль: «Все ликвидировано. Обложили контрибуцией, взяли заложников. Белые растерялись. Красные действовали ре-шительно».
Самым крупным по масштабам в 1918 г. было Мологское восстание , которое произошло в конце октября — начале ноября и охватило ряд волостей Мологского и Мышкинского уездов. Конкретным поводом к выступлению послужи-ла опись хлебных запасов, проводившаяся в уезде, в ходе которой комбеды наложили на крестьян многочисленные« контрибуции» и осуществляли разного рода« реквизиции». Среди крестьян бы-стро распространились слухи о том, что большевики заберут весь хлеб и зимой придется голодать. Масла в огонь добавили также злоупотребления местной власти и Мологской чрезвычайной ко-миссии.
Выступление началось как стихийное, но находившиеся в уезде офицеры(как из местных жителей, так и бежавшие из Яро-славля после подавления мятежа) попытались придать движению более или менее организованный характер. Именно бывшие офи-церы были инициаторами проведения мобилизации мужского на-селения от 18 до 45 лет в «народную армию». Они специальным приказом обязали сдавать в пользу восставших продукты пита-ния.
Центрами восстания стали села Покровское-на-Сити, Некоуз, Веретея и другие. В них были разогнаны Советы, на место кото-рых вернулись волостные старшины. Затем главные силы крестьян двинулись на город Мологу. В Мологе было введено осадное положение, был создан Военно-революционный комитет. В мо-мент наиболее критической ситуации на пристани Мологи стоял пароход под парами, готовый в любой момент эвакуиро-вать из города представителей Советской власти. Но этого не произошло. Вскоре на помощь Мологе подошел пароход из Рыбинска, на котором прибыл Рыбинский коммунистический отряд, и угроза была ликвидирована.
Восставшие захватили также железнодорожные станции Харино, Шестихино, Маслово. Возникла угроза захвата станции Волга и стратегически важного моста через Волгу. В этом случае реакция властей была мгновенной и жесткой. В Мологский и Мышкинский уезды были направлены вооруженные отряды же-лезнодорожной охраны, отряды Рыбинской, Угличской и Мышкинской ЧК, другие части. Соединениям регулярной армии и час-тям особого назначения крестьяне не могли оказать серьезного сопротивления. Отряды красных повсюду продвигались практи-чески беспрепятственно.
Несмотря на отсутствие серьезного сопротивления со сторо-ны крестьян, карательные отряды действовали очень жестко: в волостях вводилось осадное положение, производились аресты, брались заложники, осуществлялись расстрелы. 9 ноября 1918 г. последний отряд вернулся в Рыбинск. Выступление было подав-лено.
Очередной всплеск крестьянских выступлений в Ярославской губернии пришелся на лето 1919 г. и был связан с ужесточением продовольственной политики государства, в частности, с введени-ем продразверстки. К лету образовалось три основных очага кре-стьянских восстаний: первый включал Угличский, Мышкинский и частично Мологский уезды, второй — Пошехоно-Володарский уезд и третий — Даниловский и Любимский уезды.
По некоторым приблизительным подсчетам в отдельные месяцы отряды восставших в целом по губернии насчитывали до 20 тыс. человек. Обстановка в губернии была настолько тревож-ной, что 3 июля 1919 г. в Ярославле был образован губернский революционный комитет и оперативный штаб по борьбе с восстаниями. Военно-революционные комитеты создавались также в уездах, охваченных крестьянскими выступлениями.
На территории Мышкинского и Угличского уездов центрами крестьянских выступлений стали Васильковская, Богородская, Климатинская и Юрьевская волости. Только в Мышкинском уез-де находилось до 2000 дезертиров. Для подавления этого восста-ния сюда были посланы различные отряды под общим командо-ванием командира 46-го Рыбинского стрелкового полка железно-дорожной охраны Д. Кузьмина, к которому позже добавился от-ряд Ярославской ЧК под командованием А. Ф. Френкеля. Развер-нулись самые настоящие сражения, имелись большие потери с обеих сторон. Среди захваченных красными трофеев упомина-лись не только винтовки и пулеметы, но даже два орудия.
Д. Кузьмин издал приказ, согласно которому все явившиеся с по-винной дезертиры прощались и отправлялись в Красную Армию. Таким образом удалось по двум уездам обеспечить явку с по-винной более одной тысячи человек.
Не желавшие сдаваться мятежники были оттеснены в сосед-нюю Тверскую губернию, и, как сообщал председатель Ярославской ЧК в губком партии, «в уезде крупных банд не оста-лось».
Еще более крупным был масштаб крестьянских выступлений в Пошехоно-Володарском уезде в июле 1919 г. Здесь в лесах ско-пилось около 5 тыс. дезертиров из Ярославской, Вологодской и Череповецкой губерний. Дело дошло до того, что повстанцы двинулись на Пошехонье-Володарск, намереваясь захватить го-род. Поскольку этот район являлся ближайшим тылом 6-й армии Северного фронта, Реввоенсовет армии 5 июля объявил район Вологда — Буй — Кострома — Ярославль — Пошехонье-Володарск на осадном положении. Для борьбы с дезертирами было создано объединенное командование под руководством члена РВС 6-й армии А. М. Орехова.
На помощь Пошехонье-Володарску были посланы регуляр-ные части, в том числе артбатарея из двух орудий из Рыбинска. У деревни Михалково произошло ожесточенное столкновение красных с отрядами дезертиров. Красными была использована артиллерия, в результате чего восставшие были отброшены и нача-ли отходить на север. Но с севера им навстречу выступили части 6-й армии. Около села Пречистое восставшие были окончательно разбиты, их общие потери составили около 500 человек убитыми и ранеными.
Архивные документы свидетельствуют о весьма характерной особенности крестьянско-дезертирских выступлений на этом эта-пе: практически везде они возглавлялись бывшими офицерами, которые в обязательном порядке проводили мобилизацию кре-стьян в свои отряды и пытались максимально быстро сколотить более или менее боеспособные части. Так, в Пошехоно-Володарском уезде мобилизации подлежало мужское населения от 18 до 45 лет. А одним из руководителей восставших был быв-ший генерал Мейер, который был схвачен красными и расстре-лян. При первых же столкновениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли оказать серьезного сопротивления.
Летом и осенью 1919 г. самым опасным для Советской вла-сти стал район Даниловского и Любимского уездов. По данным губернской чрезвычайной комиссии, здесь и на соседней терри-тории Костромской губернии собралось около 8 тыс. дезертиров. Трудность борьбы с ними усугублялась тем, что эта местность покрыта густым лесом, который тянулся на 70 верст в длину и на 60 верст в ширину. Район изобиловал болотами, реками и был практически непроходим, особенно весной и осенью. Здесь труд-но было использовать регулярные части Красной Армии.
Какой-либо объединенной« армии» у повстанцев не было. Наиболее крупные отряды возглавляли бывшие офицеры братья Озеровы и Г. Пашков . В июле они активизировали свою деятель-ность на участке железной дороги Ярославль — Данилов — Любим, в частности, на короткий срок захватили станцию Путятино и разъезд Вахромеево. Было прервано движение на этом участке дороги. Но вскоре отрядом Ярославской ЧК станции были осво-бождены и движение поездов восстановлено.
После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить восставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской гу-бернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, старясь не встречаться с основными силами красных и не обна-руживать своего местонахождения.
Для ликвидации так называемого« зелёного движения» в этот период власти неоднократно использовали такую меру, как объявление амнистии всем дезертирам. Напри-мер, согласно Декрету ВЦИК от 5 ноября 1919 г., с 10 по 25 ноября была объявлена добровольная явка де-зертиров. Все добровольно явившиеся в эти дни амнистировались и на общих основаниях призывались в Красную Армию. Много-численные воззвания к дезертирам распространялись в это время по многим уездам. «Опомнись же, дезертир, — было написано в одном из них, — и если тебе дорога своя жизнь, семья и имущест-во, то не медля ни минуты явись и передай в руки правосудия тех, которые вели и ведут тебя и твою семью к полному разорению». Эта мера оказалась достаточно эффективной. Как записал в своем дневнике один из руководителей повстанцев Г. Пашков , «народу с каждым днем становится меньше», у многих крепнет убеждение, что лучше« удрать из землянки и благополучно, без каких-либо серьезных последствий устроиться в Красной Армии, чтобы выпустить своих семейных и родных из тюрьмы на свобо-ду».
Власти несколько раз объявляли явку дезертиров с повинной. За неделю с 28 мая по 3 апреля 1920 г., например, в Ярославской губернии явились с повинной 3599 человек. Победы Красной Армии на основных фронтах гражданской войны также свиде-тельствовали о прочности коммунистической власти и подрывали социальную базу антисоветских выступлений.
Оставшиеся на свободе некоторые руководители крестьян-ских отрядов(чаще всего офицеры) и часть наиболее неприми-римых по отношению к коммунистам крестьян продолжили воо-руженную борьбу, но теперь эта борьба все чаще принимала форму бандитизма и выливалась в элементарную уголовщину. В 1920 г. наиболее часто сообщения отакого рода действиях поступали из Даниловского и Любимского уездов.
Так, переодевшись в красноармейскую форму, бандиты со-вершили нападение на село Закобякино. Было убито 6 работни-ков волисполкома, разграблена почта и правление местного коо-ператива. С захваченными деньгами бандиты скрылись.
Вскоре подобное же нападение было совершено на Осецкий волостной исполком. Было убито два члена исполкома, началь-ник районной милиции и милиционер. По рассказам местных жи-телей стало ясно, что эти нападения — дело рук Пашкова и братьев Озеровых . Для их поимки был послан отряд Ярославской губерн-ской ЧК, которому вскоре удалось уничтожить основные силы бандитов. Пашков, Туманов, братья Сперанские были убиты при перестрелке, но братьям Озеровым удалось бежать и на этот раз. Один из братьев был пойман только в 1925 г., судьба другого не-известна.
Более всего в конце гражданской войны« отличилась» банда Ефима Скородумова(«Юшко») , действовавшая на границе Яро-славской, Иваново-Вознесенской и Владимирской губерний в пределах Ростовского уезда. В одной из деревень банда сожгла школу вместе с учительницей, ограбила целый ряд кооперативов, сельскохозяйственных товариществ, мельницу. На счету банды было множество убийств. Общая сумма награбленного к началу 1920 г., как потом выяснило следствие и суд, достигло более од-ного миллиарда рублей, что было очень много даже в условиях того масштаба цен. «Народные защитники» превращались в обычных уголовников.
Стремясь максимально быстро подавить всякого рода анти-советские выступления, власти в то же время понимали, что од-ними репрессиями и административными мерами найти взаимо-понимание с крестьянством невозможно. Поэтому была предпри-нята попытка усилить агитационно-разъяснительную работу сре-ди крестьян.
В октябре 1919 г. по постановлению Ярославскогогубкома партии во всех уездах стали проводиться беспартийные крестьянские конференции. Это была новая форма работы, она впервые появилась именно в Ярославской губернии. На конференциях, куда избирали по од-ному делегату от 50-ти крестьянских дворов, были представлены самые разные категории сельского населения. Как указывал сек-ретарь Ярославского губкома РКП(б) Н. П. Растопчин «на конфе-ренциях были представлены бедняки, середняки, сельские учите-ля и даже кулаки и бывшие офицеры», поэтому по всем обсуж-даемым вопросам происходили очень бурные дискуссии. На обсуждение выносились самые злободневные вопросы — земельная и продовольственная политика, помощь семьям красноармейцев, социальная политика и т. д. Нередко конференция становилась ареной самой ожесточенной борьбы, самой острой критики дей-ствий властей.
Губком и уездные комитеты партии направляли на беспар-тийные конференции своих работников, использовали конферен-ции для разъяснения крестьянам основных направлений своей политики, справедливо полагая, что лучше иметь дело с недо-вольством крестьян на конференциях, чем загонять это недоволь-ство вглубь, толкая крестьян на вооруженную борьбу. Беспар-тийные крестьянские конференции стали очень распространен-ной формой налаживания контактов между городом и деревней. Они в определенной степени способствовали росту взаимопони-мания между властью и народом.
Таким образом, Советская власть в осуществлении своей внутренней политики в годы гражданской войны использовала не только репрессии. Да и масштабы репрессий не были так велики, как об этом пишет в последние годы пресса. Как показывают ар-хивные документы, в том числе и архивы губернской чрезвычай-ной комиссии, в Ярославской губернии с августа 1918 г. по март 1922 г. по приговорам губернской ЧК было расстреляно 355 че-ловек и 219 смертных приговоров было вынесено за это же время уездными чрезвычайными комиссиями. Ни о каких десятках ты-сяч расстрелянных нет и речи. Масштабы красного террора в гу-бернии, да и в целом по стране, не позволяют говорить о том, будто Советская власть в те годы держалась исключительно на терроре.
Но все-таки тяготы войны, суровые меры« военного комму-низма» давали о себе знать. К концу гражданской войны, несмот-ря на то, что с крестьянскими восстаниями было покончено, политические настроения ярославского крестьянства были далеки от безоговорочной поддержки Советской власти. Наглядным свидетельством этого являлись частные письма крестьян, перехваченные военной цензурой. Так, например, из села Ильинское-Хованское Ярославской губернии отец писал сыну-красноармейцу М. П. Маляеву в армию: «Жизнь наша сложилась самая тяжелая, у нас все забирают, взяли 55 пудов картофеля, скоромного масла и шерсть».
По материалам военной цензуры местные власти проводили соответствующие проверки. Они показали, что большинство та-ких писем принадлежало крестьянам, которые вполне лояльно относились к власти, платили все налоги и не были замечены в каких-либо антисоветских действиях.
Таким образом, глухое недовольство накапливалось в самой толще ярославского крестьянства. Это недовольство все более овладевало теми категориями крестьян, которые до сих пор в ос-новном поддерживали власть. Это был тревожный сигнал. Он свидетельствовал о том, что политика« военного коммунизма» действительно себя изживала.
В годы гражданской войны Ярославская губерния непосред-ственно не была затронута боевыми действиями, но все же сыг-рала важную роль в обороне и военном строительстве Советской России. На ее территории происходило формирование частей ре-гулярной Красной Армии. В разное время здесь располагались руководящие военные органы.
Так, приказом Высшего Военного Совета от 31 марта 1918 г. был образован Ярославский военный округ, штаб которого распо-ложился в Ярославле. Округ включал в свой состав целый ряд губерний — Ярославскую, Петроградскую, Псковскую, Новгородскую, Костромскую, Владимирскую и др. Первым комиссаром округа стал С. М. Нахимсон, а военным ру-ководителем — Н. Д. Ливенцев. На территории округа началось формирование частей регулярной Красной Армии, а также развертывалась система Всевобуча.
После белогвардейского мятежа штаб Ярославского Военно-го округа был переведен в Иваново-Вознесенск. Видимо, этот пе-ревод был вызван как огромными разрушениями в городе, так и тем, что немалая часть работников штаба — бывших офицеров — в дни мятежа поддержала Перхурова . С августа 1918 г. по январь 1919 г. окружным военным комиссаром был М. В. Фрунзе. Он не-однократно бывал в Ярославле, инспектируя воинские части. В октябре 1918 г. проводил смотр войск Ярославского гарнизона на Советской площади, выступал перед красноармейцами с докла-дом о международном положении и задачах Красной Армии. В бытность М.В. Фрунзе комиссаром в округе было сформировано три стрелковых брига-ды и одна стрелковая дивизия, а в системе Всевобуча было под-готовлено 77 тыс. человек.
В марте 1919 г. штаб Ярославского военного округа возвра-тился в Ярославль. А в декабре того же года округ как самостоя-тельная военная структура перестал существовать. Большая часть его территории вошла в состав Московского военного округа.
Длительное время территория Ярославской губернии являлась ближайшим тылом Северного фронта. Северный фронт был об-разован 15 сентября 1918 г. приказом Ревво-енсовета Республики для обороны северо-западного, северного и северо-восточного направлений. Фронт объединил воинские формирования на огромном расстоянии от Пскова до Вятки. Штаб и реввоенсовет фронта также находились в Ярославле.
На северном направлении не было сплошной линии фронта. Из-за болот этой труднопроходимой местности боевые действия велись в основном вдоль рек и дорог. Непосредственно на север-ном направлении оборону держала 6-я армия. Она обеспечивала безопасность двух направлений: Вологда — Архангельск и Кот-лас — Архангельск. Главная задача армии состояла в том, чтобы не допустить соединения сил белых, шедших с севера, с силами восточной контрреволюции. Северные уезды Ярославской губернии являлись ближайшим тылом 6-й армии.
Осенью 1918 г. из Ярославской губернии было отправлено в распоряжение 6-й армии около 2500 человек. Часть из них была включена в состав 1-го Вологодского полка, который в декабре 1918 г. был переименован в 162-й Красноборский полк и вошел в состав 18-й стрелковой дивизии. В составе этой дивизии многие ярославцы участвовали в проведении Шенкурской операции. В результате этой операции войска белых и интервентов были от-брошены на север, город Шенкурск освобожден, создавались бла-гоприятные условия для наступления на Архангельск. 162-й Красноборский полк в ходе боев на севере потерял половину сво-его личного состава.
В феврале 1919 г. на базе управления Северного фронта был образован Западный фронт для обороны Петрограда. Штаб Се-верного фронта из Ярославля был переведен в Старую Руссу. В составе Западного фронта оказался и 162-й Красноборский полк. Он участвовал в боевых действиях против войск белого генерала Юденича. А 6-я армия, оставшись в распоряжении главкома воо-руженными силами республики, продолжала бои на севере. В феврале — марте 1920 г. она освобождала Архангельск, Онегу, Пинегу и Мурманск.
На территории Ярославской губернии осенью 1918 г. формировались также воинские части для Восточного фронта. Всего в распоряжение 3-й армии фронта тогда было направлено более 2500 человек. В феврале 1919 г. на Восточный фронт прибыл 61-й Рыбинский полк, который в составе особой бригады 3-й армии участвовал в боях за город Пермь. Помощник командующего 3-й армии, уроженец деревни Барщинка Рыбин-ского уезда, в будущем прославленный маршал В. К. Блюхер со-общал в Рыбинский уездный военный комиссариат, что восхищен« доблестью, лихими атаками и железной стойкостью» 61-го Ры-бинского полка. В августе 1919 г. 61-й Рыбинский полк был пре-образован в 156-й Рыбинский полк и вошел в состав 51-й стрел-ковой дивизии, которой командовал В. К. Блюхер, первый кавалер ордена Красного Знамени. В составе этой дивизии 156-й Рыбин-ский полк участвовал в освобождении Тюмени и в окончатель-ном разгроме Колчака. В. К. Блюхер за участие в боевых действи-ях на Восточном фронте был награжден вторым орденом Красно-го Знамени.
Осенью 1918 г. в Ярославле был сформирован 17-й отдель-ный Ярославский полк обороны железных дорог. Он создавался из рабочих Главных железнодорожных мастерских Ярославля, Урочских мастерских, Вспольинского и Даниловского депо. Полк должен был заниматься охраной железных дорог в прифронтовой полосе. С начала 1919 г. в составе Западного фронта полк действовал в районе Смоленска, Орши, Могилева. Затем полк был пе-реброшен на Южный фронт, участвовал в боях с армией Деники-на под Орлом, Курском и Харьковом.
Много ярославцев участвовало в боях против войск генерала Врангеля и Польши в 1920 г. Сформированная в Ярославской гу-бернии 7-я стрелковая дивизия после успешных боев на Восточном фронте участвовала в боях против войск Деникина, а затем была переброшена на Западный фронт, где несла охрану границы в районе Овруч — Новгород-Волынский. После наступления поляков дивизия несколько дней прикрывала Коростеньский железно-дорожный узел, тем самым обеспечивая эвакуацию в тыл эшело-нов с имуществом, оружием и боеприпасами, и оказалась в окру-жении. В ночь на 30 апреля 1920 г. 7-я дивизия осуществила яро-стный прорыв из окружения. Ее части шестнадцать раз ходили в штыковую атаку, опрокинули врага и соединились с частями За-падного фронта. Приказом Реввоенсовета Республики дивизия была награждена почетным Красным Знаменем.
В боях с Врангелем участвовали 51-я стрелковая дивизия под командованием В. К. Блюхера. Дивизия, в состав которой по-прежнему входил 456-й Рыбинский полк, долгое время удержи-вала Каховский плацдарм, а затем вместе с другими частями Красной Армии штурмовала Крымские укрепления — Турецкий вал и Перекоп. За штурм Перекопа В. К. Блюхер был награжден третьим орденом Красного Знамени. Орденами Красного Знаме-ни были также награждены ярославцы С. А. Крюков, Н. В. Калинин, И. В. Уткин.
Всего за годы гражданской войны из Ярославской губернии было мобилизовано и отправлено добровольцами на фронт около 80 тыс. человек.
Но гражданская война всегда несет на себе печать трагедии — трагедии народа, ко-торый не на жизнь, а на смерть ведет брато-убийственную войну. Эта война не была слу-чайным явлением. В ее основе лежал глубокий раскол общества на два непримиримых лагеря. Ненависть между представителями противоборствующих сторон была настолько велика, что никакие компромиссы были невозможны. Посмотрим, как сами рядовые участники тех событий оценивали свое понимание ситуации, свои настроения.
Молодой офицер, поручик и рыбинский дворянин А. И. Лютер, вернувшись с Кавказского фронта в родной Ры-бинск, и враз все потерявший в результате революции — и имение, и деньги, и имущество — в феврале 1918 г. записывал в своем дневнике такие строчки: «Я иду, стыдясь своей офицерской фор-мы, иду без погон, без орденов… Банки закрыты, имущество кон-фисковано — денег нет. Как жить?.. Ощущение загнанного в ту-пик. Мрачно и паршиво… «. Куда было пойти из этого тупика? А. Лютер решил, и для него это решение было естественным, пробиваться на юг, к белым. Он вступил в Добровольческую ар-мию и в августе 1918 г. погиб под Армавиром.
Еще более непримиримой была позиция уже упоминавшего-ся выше Г. Пашкова , бывшего штабс-капитана, одного из руково-дителей дезертирских отрядов. В очередной раз разбитый красными, скрывающийся в лесу, в землянке, он записывает незадол-го до смерти в дневнике(и слова эти звучат как клятва): только« через огонь и кровь очистится Россия».
Но, в сущности, столь же непримиримо были настроены представители другой стороны. В кармане погибшего на Восточ-ном фронте рабочего с фабрики« Тульма» А. И. Моржухина това-рищи нашли предсмертное письмо: «Я не мог более терпеть этой жадной своры кровожадных генералов Толстова и Колчака. Мы… должны стереть с лица земли эти банды и строить новую жизнь». Созвучно этому звучит письмо другого красноармейца: «Унывать теперь не надо, скоро свергнем всю белогвардейскую сволочь в одну мусорную яму и начисто будем строить свой новый мир на новых началах».
Подобные взгляды и настроения привели в Красную Армию рабочего паренька из Рыбинска Ф. М. Харитонова, который впо-следствии, уже в годы Великой Отечественной войны, командо-вал армией, стал генерал-лейтенантом. Совершенно осознанно ушел к красным, сражался на Восточном фронте крестьянский сын из деревни Фелисово Рыбинского уезда П. И. Батов, также ставший впоследствии крупным военачальником, генералом ар-мии. Уроженец деревни Андроники Ярославского уезда, буду-щий маршал Ф. И. Толбухин уже в 1918 г. стал волостным воен-ным комиссаром. Потом воевал с белыми на Западном и Южном фронтах. Пожалуй, мы не ошибемся, если сделаем вывод о том, что такие настроения среди простого народа в годы гражданской войны все же преобладали. Большевики сумели повести за собой большую часть рабочего и крестьянского населения.
Но не в человеческой натуре бесконечно долго проливать людскую кровь, тем более кровь своих соотечественников. И письма красноармейцев в конце гражданской войны содержат уже другие нотки. «Скоро ли придет конец этой гражданской братоубийственной войне?» — как крик души звучит это письмо красноармейца домой. Не только физическая, но и моральная ус-талость от войны все более и более давала себя знать. Мир стал желанной целью для народа. И с этим приходилось считаться всем.
Как жили, что делали наши сограждане 100 лет назад, что они переживали и на что надеялись в годы Гражданской войны расскажет Василий Цветков, доктор исторических наук, автор целого ряда научных работ о Революции и Гражданской войне в России.
Расшифровка:
Здравствуйте. У нас лекция посвящена повседневной истории периода Гражданской войны. И название этой лекции «Большие и маленькие люди Гражданской войны», это название как раз показывает, что важно при изучении истории учитывать не только принятие тех или иных законов, те или иные решения глобального масштаба, как, например, Декрет о мире, Декрет о земле, какие-то там конституционные проекты, а нужно учитывать, конечно, и жизнь повседневную, жизнь простых людей. И большие люди периода Гражданской войны, периода русской смуты, это отнюдь не потомственные чиновники, это отнюдь не великие, выдающиеся политики, которые были известны до 1917 года, а это во многом люди, которые на волне революции, на войне образований, радикальных перемен, не только пришли к власти, но попытались создать и действительно создали некую совершенно новую систему управления, систему ценностей, систему приоритетов, которая претендовала ни больше ни меньше на мировое значение и на элементы новой всемирной религии, которая, как многим тогда казалось, заменит традиционные религии, в том числе и христианство.
Это с одной стороны.
А с другой стороны, когда люди буквально выживали, стоял вопрос о жизни и смерти в условиях постоянного напряжения, войны, боевых действий, очень серьезных проблем со снабжением, с продовольствием, вот эта составляющая, этот элемент жизни нашего российского общества столетней давности, он тоже должен учитываться. И тоже его необходимо представлять и изучать.
И вот об этом я как раз постараюсь рассказать в своей лекции.
Я представляю Московский педагогический государственный университет, профессор кафедры новейшей и отечественной истории Цветков Василий Жанович.
И сразу, наверное, можно отметить то, что повседневная жизнь людей периода Гражданской войны во многом определялась теми переменами, которые произошли не в 1917 году, а произошли чуть раньше. Произошли с началом Первой мировой войны, с 1914 года. Прежде всего речь здесь должна идти о состоянии войны, о состоянии повсеместной постоянной, напряженной военной жизни. Конечно, это была менее масштабная война, чем Великая Отечественная, чем Вторая мировая. Но для людей того времени это была война, пожалуй, самая тяжелая по сравнению со всеми теми войнами, которые вела Россия до этого. Ни в какое сравнение Первая мировая, Великая война, как ее еще называли, не шла с Русско-японской, Русско-турецкой, Крымской, даже Отечественной войной 1812 года - по масштабности, по степени вовлеченности людей, по потерям людским, это было совершенно новое, необычное, страшное по своей сути и в то же время такое явление, с которым невозможно было не считаться. Оно определяло жизнь, быт, поведение каждого буквально человека, жившего тогда в России.
И это ощущение войны сделало возможным и привычку к смерти. Тоже противоестественную по сути своей. Человек - существо, биологически стремящееся к жизни. Тут и с биологической точки зрения, и с моральной точки зрения, и с духовной точки зрения, здесь мы можем отметить, что человек стремится к лучшему, человек стремится к радости, к свету, к жизни, а не к смерти. Но это состояние смерти - это состояние обесценивания человеческой жизни, к сожалению, было очень явным и ощутимым, начиная с 1914 года. Может быть, не с первых месяцев, но, наверное, уже к концу 1914 года мы видим, что привычка к похоронкам, к тому, что люди гибнут, гибнут - и конца этой войне не видно, когда она там закончится, тоже непонятно, чем она закончится, тоже не совсем понятно, эта привычка к смерти становится достаточно устойчивой. И к 1917 году пулеметное право, порядок, при котором спорные вопросы общественно-политической жизни решаются исключительно по принципу «кто силен, тот и прав», у кого в руках пулемет, револьвер, винтовка, тот и прав, это, к сожалению, тоже становится нормой жизни.
И отсюда становятся понятными те декреты советской власти, первых месяцев советской власти, которые предполагали очень радикальную, очень решительную ломку сложившихся общественных отношений.
Какие из этих декретов задели простых людей больше всего?
Мы видим глобальный Декрет о мире, Декрет о земле. Декрет о мире касался армии, касался населения, это был призыв, это было благое пожелание и некая благая весть к воющим державам с просьбой о заключении мира, призыв, оставшийся без ответа на тот момент. Хуже того, призыв, который привел не к миру, к такому, который принес бы нашей стране процветание и благоденствие, а к «похабному миру», как его называл сам Ленин, Брестский мир с аннексиями, контрибуциями и со всем тем негативом, который он имел.
Декрет о земле. Это тоже яркий прекрасный призыв к тому, что вот, частная собственность на землю отменяется навсегда, теперь каждый крестьянин, каждый трудящийся на земле человек будет иметь свой земельный надел, будет получать с него урожай, никаких долгов банкам, кредиторам, ничего этого уже не будет, не будет этого помещика, если он, конечно, был, который крестьянину мешал, как во всяком случае сам крестьянин считал, развиваться. Вот его имение, вот его несчастный вишневый сад, вот его какие-то там поля, которые надо было бы отнять и поделить, эти сады, имения, поля, разделенные поровну между всеми крестьянами, между всеми крестьянскими семьями, принесут им счастье. Опять же на деле видим мы ситуацию противоположную, потому что, когда Декрет о земле начинает осуществляться, собственности на землю нет, но крестьянин не становится хозяином своей земли, хотя бы даже и немножечко увеличенной за счет этих помещичьих имений. Вместо помещика появляется государство, которое у крестьянина в некоторых случаях даже хуже, чем помещик, начинает тянуть хлеб, начинает вводить продразверстку, вводит в деревню продотряды и заставляет крестьянина сдавать хлеб под тем условием, что сейчас ты хлеб сдашь, но завтра, послезавтра, послепослезавтра будет мировая революция - и тебе всего и вся будет много. А если ты сейчас этого не сделаешь, тоже, кстати, один из приемов советской пропаганды, то придет бывший твой барин с белогвардейцами вместе и тебя, конечно, накажет за то, что такой-сякой по Декрету о земле его землю себе забрал. Вот такая реальность.
Но опять же не эти два декрета, даже не декрет, юбилей которого скоро будем отмечать, декрет о введении нового летоисчисления, переходе на новую орфографию, все это, конечно, тоже касалось повседневной жизни людей. Но один из первых серьезных декретов, это декрет о ликвидации сословий, званий, чинов, наград, которые были заслужены, выслужены многими нашими соотечественниками в то время. Это действительно декрет, который резал по живому.
Представьте себе ситуацию: вы заслужили какой-то чин, я не буду говорить, как этот чин был заслужен, может быть, вы кому-то дали взятку, может, вы подхалимничали, а может, вы были честным чиновником. Почему это исключенный вариант? И вы честно тянули свою лямку и заработали этот чин, эту должность, этот оклад, эти ордена, которые вам даются за выслугу лет. Если мы говорим о военных, то тут уж ордена кровью политы в буквальном смысле слова - и звания, и чины эти тоже не за просто так давались. И вдруг в одночасье все это перечеркивается. Ничего этого нет. Вы должны начинать жизнь с чистого листа. Это очень существенный декрет в ощущении людей того времени. Может быть, он имел даже большие последствия такого негатива по отношению к большевикам, чем разгон Учредительного собрания или заключение Брестского мира. В конце концов, Учредилку разогнали - ладно, ничего страшного, вон сколько властей разных, не на одной Учредилке свет клином сошелся. А вот когда тебя лишают заслуженных твоих наград, заслуженного твоего статуса, это воспринимается очень болезненно.
Появляются, конечно, новые социальные лифты и для простых людей, может быть, даже более заманчивые, перспективные.
Вот у Сергея Алексеева был такой детский писатель, очень популярный, он и сейчас издается большими тиражами, у него есть такой рассказ «Гражданин Российской республики». И в этом рассказе такой небольшой сюжет, что мальчишка, сын рабочего, в Петрограде читает этот самый декрет, а суть декрета не только в том, что ликвидируются все чины, звания, сословия, награды и прочее, а вместо них, этих прошлых, дореволюционных сословий вводится единое звание - гражданин Российской республики. И как этот мальчишка счастлив! «Вот, я же - гражданин!» Идет к своему отцу и говорит: «И ты - гражданин». Идет встречает своего какого-то дядю и говорит: «И ты - гражданин». «И я - гражданин» Мы все граждане, мы все равны, разве это не счастье, с его точки зрения. У него появляется перспектива, что он потом где-нибудь там получит образование, будет грамотным и пойдет расти-расти. Но это с одной стороны. А с другой стороны, вот эти так называемые свергнутые классы, выражаясь марксистской лексикой, эти эксплуататоры, которые этого всего в одночасье лишились, и ладно бы те эксплуататоры, которые уехали за границу и там жили на те капиталы, которые уже были у них там, за границей, их никто не национализировал. А простые люди, которые имели небольшой банковский вклад, имели какую-то пенсию, здесь было не все так просто и оптимистично, как показывает Сергей Алексеев в своем рассказе.
Детское восприятие этого декрета - это одно, а восприятие взрослых людей - совершенно другое.
Дальше - больше. Политика, которую проводили большевики особенно в первые годы советской власти, это была политика создания новой системы управления, системы ценностей, системы, в которой старым ценностям, старым установкам уже места не было. И в этом смысле можно привести примеры праздников, советских праздников., мы можем очень много рассуждать о том, что много было праздников, мало было праздников, зачем они были нужны, но это совершенно новая система ценностей. Первый праздник, который широко отмечали в красной советской Москве, - это был Первомай 1918 года. И по воспоминаниям тех людей, которые в нем принимали участие, это было действительно нечто потрясающее. Во-первых, сколько было выписано красной материи, правда, вопрос, откуда ее взяли. И вот эта самая красная материя - завешивается вся Красная площадь, завешиваются башни кремлевские, спускаются эти ленты красные, на этих лентах красных пишутся лозунги, все в красном цвете. Проходит парад, проходит демонстрация трудящихся, и после них происходят очень интересные события, которое не могло без внимания остаться со стороны простых людей, москвичей, обывателей. Происходит свержение памятников с пьедесталов, старых кумиров, как их, в кавычках, называли, рушат. И вместо них создается новая система памятников. Первым попадает под этот вал разрушений, как ни странно, может быть, покажется, памятник генералу Скобелеву, на Скобелевской площади. Вроде бы и не памятник царю, генерал, причем нельзя сказать, что генерал какой-то реакционный, ну белый генерал… Не в том смысле, что он белогвардеец, а белый, потому что он на белой лошади ездил и в белом кителе ходил. Полетел вниз, был свергнут, по просьбе рабочих трудящихся завода Гужон, как это было подписано в газете «Правда». Следом за этим в самом Кремле Ленин лично забрасывает трос, забрасывает веревку на обелиск в память погибшего великого князя Сергея Александровича на месте, где он был убит эсером Каляевым, и сбрасывают его тоже на землю. Рассыпается на куски. Более того, Владимир Ильич говорит: «Ну вот, на этом месте надо поставить памятник Каляеву».
А на Соборной площади, перед Успенским собором желательно бы поставить памятник Льву Толстому. Почему? Потому что Льва Толстого от Церкви отлучили, а теперь мы перед Успенским собором, где его подвергали анафеме, мы поставим ему памятник.
Это нарочитое, явное, яркое сопротивление тому сложившемуся социуму, той сложившейся системе ценностей, которая была до этого. Это революция. Безусловно. Революция в сознании. Конечно, здесь нельзя забыть, нельзя не отметить и тот факт, что потом это превратилось в целенаправленную политику. От каких-то спорадических действий и разрушений памятников это перешло в план монументальной пропаганды.
План монументальной пропаганды - очень интересное явление. Тоже как раз направленное в адрес «маленьких» людей, в адрес жителей Москвы. Монументальная пропаганда, по замыслу Луначарского, наркома просвещения, и Ленина, конечно, должна была восполнить отсутствие достаточного количества популярной марксистской литературы, именно популярной литературы. Ленин считал, что, открывая памятник любой, будь то памятник Спартаку, будь то памятник… в списке имен монументальной пропаганды встречались самые разные фамилии… памятник, например, Тиберию Гракху, памятник Августу Бебелю, памятник Лассалю, Фердинанду Лассалю, ну, в конце концов, Разину и Пугачеву тоже. Но всегда это открытие памятников должно сопровождаться, во-первых, митингом, во-вторых, речью оратора, который объясняет, что вот этот самый Лассаль, этот Бебель, этот Спартак, кто-то еще, кто для среднестатистического жителя Москвы был абсолютным белым пятном, в гимназию ходили далеко не все, нужно было объяснить, что это как раз и есть настоящий исторический герой. И вот он гораздо лучше какого-нибудь генерала Скобелева и уж тем более какого-нибудь там великого князя. И уж тем более какого-нибудь Александра III, памятник которому, как хорошо известно, стоял перед Храмом Христа Спасителя, выходил на набережную и тоже был свергнут, сброшен в первые месяцы Советской власти. И произнося вот эту речь, собирая этот митинг, наш оратор объясняет этим людям новую систему ценностей. Объясняет, кому нужно молиться, условно говоря, на кого нужно равняться, кому надо подражать.
Конечно, мы видим, что план монументальной пропаганды, как он был задуман, он не осуществился до конца, потому что мы не видим в Москве памятник Спартаку. Ну, если не считать станции метро. Но это совершенно другое. С другой стороны, мы видим, что это первая и во многом успешная попытка поставить искусство на службу власти. На службу конкретной политике, конкретным политическим задачам. И здесь вопрос о свободе творчества как такового уже ставился в зависимости от выполнения тех или иных политических задач.
Еще один момент, который затрагивал повседневность, в продолжение темы монументальной пропаганды. Это отношение к наследию старого искусства.
Ленин в отношении, например, к классической русской литературе был в общем-то консерватор, поэтому призывы радикальных левых политиков о том, что давайте мы сбросим Пушкина и Некрасова с корабля современности и давайте мы теперь будем писать и читать совершенно по-новому, для Ленина такие призывы звучали довольно неприятно. И Луначарский об этом очень много пишет в своих воспоминаниях. Это, с одной стороны, проявление воспитания того, в котором вырос Ленин, у него был любимый роман «Что делать?» Чернышевского, но это, как ни крути, критический реализм, а не какие-то там новаторские модели футуристов, анархистов, даже символистов. С другой стороны, эта идея, согласно которой лучшие, с точки зрения Ленина, Луначарского, других вождей, писатели и поэты прошлого, лучшее с точки зрения их оппозиции к царской власти должны перейти и в новую систему ценностей, в новую жизнь, в новый мир. В этом смысле Чернышевский выигрывает на все сто процентов: мало того, что писатель, так еще и пострадал от режима. Гражданская казнь, каторга и смерть. Ну и в такой же степени хорош Некрасов, в такой же степени особенно хорош ранний Пушкин с его всякими эпиграммами на Александра I и прочей поддержкой декабристов. И в этом отношении непонятен Маяковский. Горький приводит слова Ленина, что он совершенно не понимает Маяковского. Что-то кричит, к чему-то зовет, какие-то совершенно непонятные, нечитаемые стихи у него… Лесенка вот эта знаменитая. Не понимает Ильич преимуществ этого футурологического подхода. И идея о том, что эти старые писатели, старые поэты должны служить уже новым ценностям, построению коммунизма. И, конечно, многие из этих памятников, сохранившиеся до сих пор, в частности, если мы берем Москву, то это памятник Тимирязеву, это памятник Герцену, Огареву, мы тут не можем сказать, что они лишены свойственных классике скульптуры признаков. Они вполне вписываются в общепринятые скульптурные стандарты.
Правда, были попытки создать некие памятники по совершенно новому образцу, это памятники - так называемые головы революционеров. Такой был памятник Марату, такой был памятник Робеспьеру, такой был памятник Кропоткину. Но после того как Ленин на эту голову отрезанную и поставленную на большой куб-постамент посмотрел и сказал, что это какая-то обезьяна, а не наш выдающийся революционер, после этого от этих голов отказались. Вид у них был отнюдь не классический.
И эти памятники создавали некие новые ориентиры на площадях, на улицах. Если мы пойдем по улицам Москвы, опять же можно обратить внимание, что на фешенебельной Петровке, которая до этого, до 1917 года была одной из элитных улиц Москвы, при входе в Петровский пассаж мы видим барельеф рабочего, который, полуобнаженный, крутит какое-то там колесо. И это было совершенно намеренно сделано. Для того чтобы показать, что раньше здесь ходили буржуи, покупали всякие там французские духи и парфюмерию, а теперь здесь у нас будут отовариваться карточки продуктовые простых рабочих, простых советских служащих. Чем Петровский пассаж и занимался во время Гражданской войны.
Еще значимые черты повседневной жизни людей того времени. Есть некоторые закономерности, которые я отмечу.
Как ни странно покажется, деревня жила лучше города в условиях Гражданской войны. Хотя считается всегда, что город живет лучше. Иначе бы из деревни в город не уезжали. Логика такая. Но во время Гражданской войны мы видим совершенно обратную ситуацию. Из города уезжают в деревню. Потому что жить в городе нельзя. Если мы возьмем крупные города тот же Питер, ту же Москву, то мы тут видим существенное сокращение численности городского населения. В разы буквально падает численность населения. Москва, в которой два с лишним миллиона человек проживало (по тем временам это очень большая цифра), осенью 1917 года, сокращается к 1920 году численность населения ровно в 2 раза. Отчасти это, конечно, объясняется тем, что ушел гарнизон, огромный процент мужчин было мобилизовано в Красную армию, Красная армия получила от Москвы 3 стрелковых дивизии, полностью укомплектованных. Но, с другой стороны, люди уезжают, потому что и жить, и работать, и получать какой-то доход вообще, просто-напросто сводить концы с концами в Москве действительно невозможно.
Аналогичная ситуация, даже хуже, в Питере. Питер тоже город, в котором под 2 миллиона человек на момент начала революции. Сокращается численность населения до 70 тысяч. То есть еще более количество сокращения. И здесь уже тоже не только отъезд на фронт или отъезд куда-то в деревню, а даже факты голодной смерти. Конечно, это не блокадный Ленинград, ни в коем случае. Здесь неуместно, наверное, проводить параллели. Но в целом положение было очень и очень тяжелым. А почему? Потому что город живет и существует за счет инфраструктуры. Это транспорт, это электрообеспечение, это тепло, хотя бы печи, хотя бы камины, я не говорю про батареи центрального отопления, хотя такие тоже были и в Питере, и в Москве. Это продовольствие, это транспорт. И по всем этим параметрам мы видим полный провал в период Гражданской войны.
Транспорт у нас ходит по принципу «слава Богу, что еще ходит», а не по принципу, что он пришел и опоздал на 15 минут к остановке. Хорошо, что он, трамвай, вообще пришел. В подавляющем большинстве случаев трамваи перестают ходить, особенно существенно это сказывается зимой, снег не убирают, он так и лежит, и заносит рельсы, заносит дороги, протаптывает человек тропинку и по этой тропинке все ходят. А где дворники? А дворников нет. Они тоже люди, работать за так не хотят и тоже многие из них уехали куда-нибудь в деревню. А буржуи, которых привлекают к уборке улиц, тоже, кстати, такая трудовая повинность, они убирают улицы плохо, медленно, они просто не умеют убирать, потому что они всю жизнь занимались другими делами. Сидели в своих конторах и делали бизнес. И вдруг надо им ломиком лед колоть.
Транспорт не ходит, водопровод не работает. На верхние этажи практически не подается вода. Канализация не работает. Может быть, это, конечно, не предмет для лекции, но можно отметить, что в отсутствие канализации в качестве отхожих мест использовались пустеющие комнаты домов. Там, где нет никаких хозяев, там, где уехали, там просто вот такое место получается у нас. Не самое лучшее.
Батареи парового отопления, где они были, полопались в первую же зиму буквально, замерзла вода.
Электричество подается в Москве по определенным порциям, то есть порядка 3-4 часов вечером, ну и где-то около 2 часов утром. Причем лампочки горят в вполнакала. Очень большие проблемы с топливом. Донецкий уголь, добыча его практически прекращена. Та часть Донбасса, которая давала уголь в Москву, она контролируется белыми, Деникиным, ну и Москва себя обеспечивает за счет дров в основном. Потом уже в 19 году переходит на торф, использует торфяники, в частности Шатурские, но дрова пошли в большом количестве… Причем в качестве дров используются и заборы, и паркет красного дерева, и мебель черного дерева, все это идет в дрова, все это горит в буржуйках. Буржуйка - печка хорошая, но дает она тепло до тех пор, пока она горит. Как только она гаснет, она замерзает, и ничего хорошего. А топить комнаты московские в доходных домах, которые были действительно очень большие, одной такой буржуйкой практически невозможно.
Правда, с другой стороны, мы видим великую жилищную революцию, заключается эта великая жилищная революция в том, что рабочие с окраин переселяются в центр города. Да, они переселяются, да, они получают лучшее жилье, они получают большие по площади квартиры, но эти квартиры, лишенные удобств, даже для простого рабочего становятся далеко не желанным подарком. Может быть, ему лучше в своей избушке жить на окраине, во всяком случае, в этой избушке будет и печь, в ней будет и рукомойник, рядом будет колодец, и рядом будет какое-то отхожее место. Чем в огромном большом доме, буржуйском, где ничего не работает. С другой стороны, мы не можем не говорить о положении дел с продовольствием. Карточная система, как бы критично к ней не относиться, но это система, которая вводится практически повсеместно в России. Причем и у белых, и у красных. Поначалу белые войска, когда они приходят, занимают тот или иной город, здесь один из лозунгов белого движения «Несем хлеб на штыках!» Хлеб - дешевый, белый хлеб. Вступает белая армия, в какой-нибудь город центральной России, в Курск или Орел, и сразу объявляется об отмене карточной системы. О том, что здесь допускается свободная торговля хлебом, ну и, следовательно, тут расчет на то, что крестьянин сейчас этот хлеб привезет и будет его продавать по не самым может быть заоблачным ценам. Но тут же сталкиваются с проблемой спекуляции. С проблемой, которая заставляет потом и белых вернуться к нормированному распределению продовольствия. Ничего другого не остается.
Поэтому в этих условиях деревня живет лучше. Но до поры до времени. Как только начинается политика военного коммунизма, как только в деревню идут продотряды, которые говорят: ну все, хватит тут хлеб держать, у нас вон рабочие голодают. Плюс к тому численность Красной армии к концу войны достигает 5 млн человек. А они хлеб не сеют, не жнут, только потребляют, все это надо кормить, все это надо содержать. Здесь деревня тоже начинает страдать. Но как деревня реагирует, все-таки будет не совсем объективно сказать, что все до единого крестьяне были такие скупердяи, жмоты, кулаки. Тем более, что «кулак» в деревне - понятие достаточно определенное. Это крестьянин, который сам не работает, а использует труд батраков. А если крестьянин работает сам, но при этом богато живет, то это не кулак, то это зажиточный хороший хозяин. Были крестьяне, это некое христианское воспитание здесь сказывалось, которые готовы были отдать, пожертвовать зерно в Красную армию, но когда процент изъятия этих самых продовольственных излишков просто-напросто стал запредельным. Размеров продразверстки никто не устанавливал. Она варьировалась в зависимости от урожая, от посевов, от посевных площадей. Крестьяне на это начинают реагировать сокращением посевов. Потому что если ты сократил посев, то с тебя много и не возьмут. Это приводит к тому, что из-за сокращенных самими же крестьянами посевов, при жутко неблагоприятных погодных условиях, засуха, которая началась в Поволжье в мае - и ни капли дождя не было до августа месяца, начинается голод. Вот тоже прямое последствие Гражданской войны.
Но сказать, что здесь виноват конкретно Ленин, конкретно Советская власть, конкретно сам крестьянин, мы, наверное, не можем. Это совокупность причин, совокупность фактов, которые приводят к этой трагедии. Трагедии, когда даже случаи каннибализма, к сожалению, здесь отмечались.
При прочих равных условиях, если не говорить о сравнении города и села, при прочих равных условиях фронт живет лучше тыла. С точки зрения снабжения. Почему? Потому что и Красная армия, и Белая армия, армии, на которые надеются, которые и должны одержать победу в этой войне, они снабжаются настолько, насколько это возможно. Красноармейский паек - это самый высокий паек, он практически повторяет паек солдата Первой мировой. А это не бедный паек. Это два фунта хлеба. И у белых то же самое примерно.
И первые категории распределения пайков как раз рабочих, Петрограда, Москвы, других каких-то городов, рабочие крупных заводов, машиностроительных предприятий - это тоже первая категория, это тоже обеспеченные по пайкам, по продовольственным категориям населения люди.
С другой стороны, мы видим, что вторая, третья и последняя обывательская категория населения в буквальном смысле слова голодная. Голодный паек, мы видим примеры голодных обмороков, но не наркомов наших, у ученых, у преподавателей, у профессоров университетов многих, которые в данной ситуации оказались невостребованными советской властью в силу каких-то причин - своего происхождения дворянского или принадлежностью к кадетской партии. И они в буквальном смысле слова сводят концы с концами.
Хорошо, может быть, тем, у кого остаются какие-то ценности. Бриллиантовое кольцо или даже золотое обручальное кольцо ценится достаточно высоко. Еще больше ценится империал, золотой рубль, царский. В условиях растущей инфляции печатающиеся деньги не имеют никакой ценности, это не более чем бумага, которая иногда по весу выдается, и ценность ее - ценность бумаги, на которой деньги напечатаны. В этих условиях золотой рубль, золотой царский империал с профилем Николая II - это сверхценность. За этот золотой империал можно получить мешок пшена. Или даже, может быть, мешок муки. Здорово.
Конечно, не у каждого эти империалы сохранились, конечно, очень сильно развита - и это тоже черта повседневной жизни России периода Гражданской войны - очень развита преступность. Причем преступность - это не какие-то карманные кражи, это не воры-форточники, это самые тяжелые формы преступлений против личности, против здоровья - это грабеж, разбой и убийство. Убийство, естественно, с корыстной целью.
Но как-то надо жить. И те, кто уехать в деревню не могут, нет у них ни родственников, нет никаких знакомых, либо идут служить в аппараты Совнаркома, становятся чиновниками, которые хотя бы минимальный размер пайка могут получить и какое-то жалование минимальное могут получать, либо - тоже вот такой вариант, - буквально продают все, что у них есть, все, что у них осталось от старой жизни.
И еще одна черта интересная, как раз характерная в большей степени для горожан, чем для сельских жителей, - это возросший интерес к православию, православным ценностям, православным обычаям, православным обрядам. То, что накануне революции, накануне 1917 года очень многими осуждалось. Считалось, что это какой-то анахронизм, прогрессивно мыслящие люди в Церковь не ходят, это всякие старухи там ходят в Церковь, а прогрессивно мыслящие люди - это материалисты, атеисты, и наша интеллигенция, и даже та часть интеллигенции, которая в Бога, может быть, верила, потому что надо было верить, потому что надо было получать метрики, надо было венчаться, надо было креститься, но глубокой веры, той истинной, подлинной, христианской, православной веры у них тоже не было. Маловерие, безверие было. В период обострения этих нужд повседневных, в период этого состояния на грани жизни и смерти в городах крупных, на фронте на том же самом, пробуждается вера. По воспоминаниям, по дневникам это можно судить, отмечают наши интеллигенты огромное количество молящихся в храмах. Переполненные храмы на Пасху. Несмотря на Первомай, несмотря на монументальную пропаганду, несмотря на эти кумачовые ленты, которые с Кремля свисают и всякие пролетарские праздники, и свержения монументов «царским сатрапам». В церковь люди ходят. Ходят, молятся. И, опять же, состав стал другой. Раньше, может, ходило много рабочих, ходили крестьяне, а теперь - интеллигенция.
Интересный тоже такой сюжет. Когда в Москве буквально вот тоже Первомай отметили 1918 года, а потом праздник - Николай Чудотворец. И завеса красная, которая закрывала надвратную икону на Никольской башне Кремля, сейчас надвратная икона восстановлена, эта завеса сама по себе, действительно сама по себе, это уникальное, не объяснимое явление какими-то физическими причинами. Ветра не было, внутри никто материю не разрезал. Спадает и открывается лик Николая Чудотворца. Изрешеченная пулями икона и осколками избитая, обстреливали когда Никольские ворота во время кровавой недели в Москве, но она открывается, и все видят в этом некое знамение. Возрождения православия, может быть, уже новой веры теперь. Веры, которая будет омыта этими страданиями, этими лишениями русской смуты, которая возродится в будущем новой России.
Но эти настроения, как бы к ним ни относиться, какими они были - подлинные, мнимые, но они были, и, конечно, мы должны учитывать их, когда мы говорим о нашей русской смуте, о Гражданской войне. Каким бы трагичным нам этот период ни представлялся по прошествии ста лет.
Спасибо за внимание.
Проект осуществляется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.
