Как жил рабочий до революции.
Относительно поставленного в заголовке вопроса существует две противоположных точки зрения: приверженцы первой считают, что русский рабочий влачил жалкое существование, сторонники же второй доказывают, что русский рабочий жил гораздо лучше, чем российский. Какая же из этих версий верна, вам поможет разобраться этот материал.
Откуда взялась первая версия догадаться нетрудно - о тяжкой судьбе русского рабочего без устали твердила вся марксистская историография. Однако и среди дореволюционной литературы немало той, которая поддерживала эту точку зрения. Наибольшую известность в этой связи получил труд Е.М. Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В интернете гуляет его второе издание, и на него часто ссылаются как блоггеры, так и спорящие с ними комментаторы.
Однако мало кто обращает внимание на то, что это самое второе издание вышло в свет в марте 1897 года, то есть, во-первых за несколько месяцев до принятия фабричного закон, устанавливающего 11,5-часовой день, во-вторых, в набор книга сдавалась несколькими месяцами раньше, то есть, до денежной реформы Витте, в ходе которой рубль был девальвирован в полтора раза и, следовательно, все зарплаты указаны в этой книге ещё в старых рублях. В-третьих же, и в главных, по признанию самого автора, «Изследованiе было произведено въ 1884 — 85 годахъ», а следовательно, все его данные применимы лишь для середины 80-х годов позапрошлого века.
Тем не менее, исследование это имеет для нас большое значение, позволяя сравнивать благосостояние рабочего того времени с уровнем жизни предреволюционного пролетариата, для оценки которого нами были использованы данные ежегодных статистических сборников, сводов отчетов фабричных инспекторов, а также труды Станистава Густавовича Струмилина и Сергея Николаевича Прокоповича.
Первый из них, прославившийся как экономист и статистик ещё до революции, стал в 1931 году советским академиком и умер в 1974 году, не дожив трёх лет до своего столетнего юбилея. Второй же, начинавший как народник и социал-демократ, стал впоследствии видным масоном, женился на Екатерине Кусковой, а после Февральской революции был назначен министром продовольствия Временного правительства. Советскую власть Прокопович принял в штыки и в 1921 году был выслан из РСФСР. Умер он в Женеве в 1955 году.
Однако ни тот, ни другой не любили царский режим, и потому их нельзя заподозрить в приукрашивании современной им русской действительности. Благосостояние мы будем измерять по следующим критериям: заработок, продолжительность рабочего дня, питание, жильё.
Заработок
Первые систематизированные данные относятся к концу 1870-х годов. Так, в 1879 году специальная комиссия, состоявшая при московском генерал-губернаторе, собрала сведения о 648 заведениях 11 групп производств, на которых было занято 53,4 тыс. рабочих. Согласно публикации Богданова в «Трудах Московского городского статистического отдела», годовой заработок рабочих Первопрестольной в 1879 году равнялся 189 рублям. В месяц, следовательно, в среднем выходило по 15,75 р.
В последующие годы из-за наплыва в города бывших крестьян и, соответственно, увеличения предложения на рынке труда заработки стали снижаться, и лишь с 1897 года начался их устойчивый рост. В Петербургской губернии в 1900 году средняя годовая зарплата рабочего составляла 252 руб. (21 р. в месяц), а в Европейской России - 204 руб. 74 коп. (17,061 руб. в месяц).
В среднем же по Империи месячный заработок рабочего в 1900 году составил 16 руб. 17 с половиной коп. При этом верхняя граница заработка поднималась до 606 рублей (50,5 руб. в месяц), а нижняя опускалась до 88 руб. 54 коп. (7,38 руб. в месяц). Однако после революции 1905 года и последовавшей за ней некоторой стагнации с 1909 года заработки стали резко расти. У ткачей, например, заработная плата выросла на 74 %, а у красильщиков - на 133 %, но что скрывалось за этими процентами? Зарплата ткача в 1880 г. в месяц составляла всего 15 руб. 91 коп., а в 1913 г. - 27 руб. 70 коп. У красильщиков она выросла с 11 руб. 95 коп. - до 27 руб. 90 коп.
Гораздо лучше обстояли дела у рабочих дефицитных профессий и металлистов. Машинисты и электрики стали зарабатывать в месяц по 97 руб. 40 коп., высшие мастеровые - 63 руб. 50 коп., кузнецы - 61 руб. 60 коп., слесари - 56 руб. 80 коп., токари - 49 руб. 40 коп. Если вы хотите сравнить сравнить эти данные с современными зарплатами рабочих, то можете просто умножить эти цифры на 1046 - таково соотношение дореволюционного рубля к российскому рублю по состоянию на конец декабря 2010 года. Лишь с середины 1915 года в связи с войной стали происходить инфляционные процессы, но с ноября 1915 года рост заработка перекрывал рост инфляции, и лишь с июня 1917 года зарплата стала отставать от инфляции.
Продолжительность рабочего дня
Теперь перейдём продолжительности рабочего дня. В июле 1897 года был издан декрет, ограничивавший рабочий день индустриального пролетариата по всей стране законодательной нормой в 11,5 часа в сутки.
К 1900 году средний рабочий день в обрабатывающей промышленности составлял в среднем 11,2 часа, а к 1904 не превышал уже 63 часов в неделю (без сверхурочных), или 10,5 часа в день. Таким образом, за 7 лет, начиная с 1897 г., 11,5-часовая норма декрета на деле превратилась уже в 10,5-часовую, причем с 1900 по 1904 г. эта норма ежегодно падала примерно на 1,5%. А что же было в это время в других странах? Да примерно то же самое. В том же 1900 году рабочий день в Австралии равнялся 8 часам, Великобритании — 9, США и Дании — 9,75, Норвегии — 10, Швеции, Франции, Швейцарии — 10.5, Германии — 10.75, Бельгии, Италии и Австрии — 11 часам.
В январе 1917 средний рабочий день по Петроградской губернии составлял 10,1 часа, а в марте он снизился уже до 8,4, т. е. всего за два месяца на целых 17%. Однако использование рабочего времени определяется не только продолжительностью рабочего дня, но и числом рабочих дней в году.
В дореволюционное время было значительно больше праздников - число праздничных дней в году составляло 91, а в 2011 году число нерабочих праздников, включая новогодние каникулы, составит лишь 13 дней. Не компенсирует эту разницу даже наличие 52 суббот, которые стали нерабочими с 7 марта 1967 года.
Средний русский чернорабочий съедал в день полтора фунта черного хлеба, полфунта белого, полтора фунта картофеля, четверть фунта крупы, полфунта говядины, осьмушку сала и осьмушку сахара. Энергетическая ценность такого пайка составляла 3580 калорий. Средний же житель Империи поедал в день пищи на 3370 калорий. Такого количества калорий русские люди с тех пор больше почти никогда не получали. Этот показатель был превышен лишь в 1982 году.
Максимум же пришёлся на 1987 год, когда дневное количество потребляемой пищи составило 3397 калорий. В РФ же пик потребления калорий пришёлся на 2007 год, когда потребление составило 2564 калории. В 1914 году рабочий тратил на питание для себя и свой семьи 11 рублей 75 копеек в месяц (12 290 в нынешних деньгах). Это составляло 44% от заработка. Однако в тогдашней Европе процент зарплаты, затрачиваемый на питание был гораздо выше — 60-70%. Более того, во время мировой войны этот показатель в России ещё более улучшился, и расходы на питание в 1916 году, несмотря на рост цен, составили 25% от заработка.
Теперь посмотрим, как же обстояло дело с жильём. Как писала выходившая некогда в Петрограде «Красная газета» в своём номере от 18 мая 1919 года, по данным за 1908 год (взятым, скорее всего у того же Прокоповича), рабочие расходовали на жилище до 20% своего заработка. Если сравнить эти 20% с нынешним положением, то стоимость съёма квартиры в современном Питере должна была б составлять не 54 тысячи, а порядка 6 тысяч рублей, либо нынешний питерский рабочий должен получать не 29 624 рубля, а 270 тысяч. Сколько же это было тогда в деньгах?
Стоимость квартиры без отопления и освещения, по данным того же Прокоповича, составляла на одного зарабатывающего: в Петрограде — 3 р. 51 к., в Баку — 2 р. 24 к., а в захолустном городке Середе Костромской губернии — 1 р. 80 к., так что в среднем для всей России стоимость платных квартир оценивалась в 2 рубля в месяц. В переводе на современные российские деньги это составляет 2092 рубля. Здесь надо сказать, что это, конечно, не господские квартиры, съём которых стоил в Питере в среднем 27,75 р., в Москве - в 22,5 р., а в среднем по России в 18,9 р.
В этих господских квартирах жили в основном чиновники чином до коллежского асессора и офицеры. Если в господских квартирах, на одного жильца приходилось 111 квадратных аршинов, то есть, 56,44 квадратных метров, то в рабочих по 16 кв. аршин - 8,093 кв.м. Однако стоимость аренды квадратного аршина была такой же, как и в господских квартирах - 20-25 копеек за квадратный аршин в месяц.
Однако уже с конца ХIХ столетия общей тенденцией становится строительство владельцами предприятий рабочих жилищ улучшенной планировки. Так, в Боровичах владельцы керамического завода кислотоупорных изделий инженеры братья Колянковские построили для своих рабочих в поселке Вельгия деревянные одноэтажные дома с отдельными выходами и приусадебными участками. Рабочий мог приобрести это жилье в кредит. Первоначальная сумма взноса составляла всего 10 рублей.
Таким образом, к 1913 году лишь 30,4% наших рабочих жили на съёмных квартирах. Остальные 69,6% имели бесплатное жилое помещение. Кстати говоря, когда в послереволюционном Петрограде освободилось 400 тысяч господских квартир - кого расстреляли, кто сбежал, а кто умер с голоду - рабочий люд не спешил в эти квартиры вселяться даже бесплатно. Во-первых, располагались они далеко от завода, а во-вторых, протопить такую квартиру стоило больше, чем вся зарплата 1918 года.
Рабочая казарма в Лобне для рабочих хлопкопрядильной фабрики купцов Крестовниковых
Фабричная школа Товарищества мануфактур Я.Лабзина и В.Грязнова в Павловском Посаде
Относительно поставленного в заголовке вопроса существует две противоположных точки зрения: приверженцы первой считают, что русский рабочий влачил жалкое существование, сторонники же второй доказывают, что русский рабочий жил гораздо лучше, чем российский. Какая же из этих версий верна, вам поможет разобраться этот материал.
Откуда взялась первая версия догадаться нетрудно - о тяжкой судьбе русского рабочего без устали твердила вся марксистская историография. Однако и среди дореволюционной литературы немало той, которая поддерживала эту точку зрения. Наибольшую известность в этой связи получил труд Е.М. Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В интернете гуляет его второе издание, и на него часто ссылаются как блоггеры, так и спорящие с ними комментаторы.
Однако мало кто обращает внимание на то, что это самое второе издание вышло в свет в марте 1897 года, то есть, во-первых за несколько месяцев до принятия фабричного закон, устанавливающего 11,5-часовой день, во-вторых, в набор книга сдавалась несколькими месяцами раньше, то есть, до денежной реформы Витте, в ходе которой рубль был девальвирован в полтора раза и, следовательно, все зарплаты указаны в этой книге ещё в старых рублях. В-третьих же, и в главных, по признанию самого автора, «Изсл ѣ дованiе было произведено въ 1884 — 85 годахъ», а следовательно, все его данные применимы лишь для середины 80-х годов позапрошлого века.
Тем не менее, исследование это имеет для нас большое значение, позволяя сравнивать благосостояние рабочего того времени с уровнем жизни предреволюционного пролетариата, для оценки которого нами были использованы данные ежегодных статистических сборников, сводов отчетов фабричных инспекторов, а также труды Станистава Густавовича Струмилина и Сергея Николаевича Прокоповича. Первый из них, прославившийся как экономист и статистик ещё до революции, стал в 1931 году советским академиком и умер в 1974 году, не дожив трёх лет до своего столетнего юбилея. Второй же, начинавший как народник и социал-демократ, стал впоследствии видным масоном, женился на Екатерине Кусковой, а после Февральской революции был назначен министром продовольствия Временного правительства. Советскую власть Прокопович принял в штыки и в 1921 году был выслан из РСФСР. Умер он в Женеве в 1955 году.
Однако ни тот, ни другой не любили царский режим, и потому их нельзя заподозрить в приукрашивании современной им русской действительности. Благосостояние мы будем измерять по следующим критериям:
1. Заработок
2. Продолжительность рабочего дня
3. Питание
4. Жильё
Зарплаты рабочих по годам
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Начнем с заработка
Первые систематизированные данные относятся к концу 1870-х годов. Так, в 1879 году специальная комиссия, состоявшая при московском генерал-губернаторе, собрала сведения о 648 заведениях 11 групп производств, на которых было занято 53,4 тыс. рабочих.
Согласно публикации Богданова в «Трудах Московского городского статистического отдела», годовой заработок рабочих Первопрестольной в 1879 году равнялся 189 рублям. В месяц, следовательно, в среднем выходило по 15,75 р. В последующие годы из-за наплыва в города бывших крестьян и, соответственно, увеличения предложения на рынке труда заработки стали снижаться, и лишь с 1897 года начался их устойчивый рост. В Петербургской губернии в 1900 году средняя годовая зарплата рабочего составляла 252 руб. (21 р. в месяц), а в Европейской России - 204 руб. 74 коп. (17,061 руб. в месяц). В среднем же по Империи месячный заработок рабочего в 1900 году составил 16 руб. 17 с половиной коп. При этом верхняя граница заработка поднималась до 606 рублей (50,5 руб. в месяц), а нижняя опускалась до 88 руб. 54 коп. (7,38 руб. в месяц).
Однако после революции 1905 года и последовавшей за ней некоторой стагнации с 1909 года заработки стали резко расти. У ткачей, например, заработная плата выросла на 74 %, а у красильщиков - на 133 %, но что скрывалось за этими процентами? Зарплата ткача в 1880 г. в месяц составляла всего 15 руб. 91 коп., а в 1913 г. - 27 руб. 70 коп. У красильщиков она выросла с 11 руб. 95 коп. - до 27 руб. 90 коп. Гораздо лучше обстояли дела у рабочих дефицитных профессий и металлистов. Машинисты и электрики стали зарабатывать в месяц по 97 руб. 40 коп., высшие мастеровые - 63 руб. 50 коп., кузнецы - 61 руб. 60 коп., слесари - 56 руб. 80 коп., токари - 49 руб. 40 коп.
Если вы хотите сравнить сравнить эти данные с современными зарплатами рабочих, то можете просто умножить эти цифры на 1046 - таково соотношение дореволюционного рубля к российскому рублю по состоянию на конец декабря 2010 года. Лишь с середины 1915 года в связи с войной стали происходить инфляционные процессы, но с ноября 1915 года рост заработка перекрывал рост инфляции, и лишь с июня 1917 года зарплата стала отставать от инфляции.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Продолжительность рабочего дня
Т еперь перейдём продолжительности рабочего дня. В июле 1897 года был издан декрет, ограничивавший рабочий день индустриального пролетариата по всей стране законодательной нормой в 11,5 часа в сутки. К 1900 году средний рабочий день в обрабатывающей промышленности составлял в среднем 11,2 часа, а к 1904 не превышал уже 63 часов в неделю (без сверхурочных), или 10,5 часа в день. Таким образом, за 7 лет, начиная с 1897 г., 11,5-часовая норма декрета на деле превратилась уже в 10,5-часовую, причем с 1900 по 1904 г. эта норма ежегодно падала примерно на 1,5%.
А что же было в это время в других странах? Да примерно то же самое. В том же 1900 году рабочий день в Австралии равнялся 8 часам, Великобритании — 9, США и Дании — 9,75, Норвегии — 10, Швеции, Франции, Швейцарии — 10.5, Германии — 10.75, Бельгии, Италии и Австрии — 11 часам.
В январе 1917 средний рабочий день по Петроградской губернии составлял 10,1 часа, а в марте он снизился уже до 8,4, т. е. всего за два месяца на целых 17%.
Однако использование рабочего времени определяется не только продолжительностью рабочего дня, но и числом рабочих дней в году. В дореволюционное время было значительно больше праздников - число праздничных дней в году составляло 91, а в 2011 году число нерабочих праздников, включая новогодние каникулы, составит лишь 13 дней. Не компенсирует эту разницу даже наличие 52 суббот, которые стали нерабочими с 7 марта 1967 года.
|
МОНАРХИСТАМ И БЕЛОГВАРДЕЙЦАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ-8
Как жили до революции
У российских «патриотов» есть бзик: они с воодушевлением рассказывают, какими бешеными темпами развивалась Россия до проклятой Октябрьской революции, но обожают повторял нелепые слова Черчилля, что Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой. Нелепые – потому, что «патриоты» даже в третьем тысячелетии остаются на уровне домарксовой исторической науки, для которой история человечества – это история царей.
Посмотрим, как жила Россия до Октябрьской революции, отчего в 1905-м и 1917-м в народе был взрыв возмущения.
Из России рабочие постоянно уезжали в Европу и США – на заработки. Да и смена была на час-полтора короче. На питерских заводах смена порой доходила до 19 часов.
Из показаний выборных рабочих, комиссий и адвокатов, 1911 год: «Нет вентиляции, часто угорают. Дают нашатырный спирт; если не отдышится, то отправляют в казармы, но за это день платы нет… на каждую 1000 рабочих – 700 случаев травм.»
Еще: «На шахтах сушилок нет. Своя одежда всегда мокрая. Зимой приходилось в мокрой одежде идти пешком 3,5 версты… Администрация очень жестокая, обращается с рабочими грубо… ввели принудительную проституцию. Расплата талонами. Бывали случаи, когда работали круглый год без отдыха. Плохое продовольствие, мясо тухлое, кишки, головы, внутренности.»
Еще: «Заработок ничтожен. Причины – постоянные обмеры…»
В виду такого положения: начальное образование в 1911 году, число школьников в процентах к населению: просвещенные страны – 13,3; обездоленные – 9,6; Россия – 4,1 (Энциклопедический словарь «Гранат», т. 50).
Потребление меди в 1908 г.: США – 210 600 тонн, Германия – 180 700 т, Англия – 128 900 т, Франция – 73 900 т., Россия – 21 600 т. («Статистические сведения и диаграммы о состоянии медного дела…», А/о «Медь», 1913, с. 23).
Потребление чугуна в 1911-1912 гг. на душу населения: США – 285 кг, Бельгия – 190, Германия – 156, Франция – 106, Англия – 105, Россия – 28 («Потребление железа в России», СПб, 1913, с. 9, 11).
Железные дороги, на 100 квадратных верст: США – 5,6 верст, Англия – 17,7, Франция – 7,8, Германия – 11,5, Россия – 0,3. Европейская часть России – 1,2 .
Особенно смешно, когда Николаю II ставят в заслугу сибирскую магистраль – в виду приведенных цифр.
Но есть интегральные показатели, характеризующие уровень жизни, это смертность и заболеваемость.
Демография и уровень жизни в дореволюционной России. Заболеваемость и смертность крестьян в зависимости. от их материального положения (по данным Хорошковской волости Кобеляцкого уезда Полтавской губернии 1889-1891 гг.)
|
Кол-во десятин |
население |
Заболеваний |
% в группе |
смертей |
|
Безземельные |
2834 |
2376 |
||
|
0 – 0,75 |
4547 |
2066 |
||
|
0,75 – 5 |
6855 |
2365 |
||
|
5 – 10 |
2642 |
|||
|
10 - 15 |
1228 |
|||
|
Свыше 15 |
1285 |
|||
|
Всего |
19392 |
8426 |
В 1912 г. в Санкт-Петербурге вышла книга известного русского
публициста и библиографа Н. А. Рубакина «Россия в цифрах. Страна,
Народ. Сословия. Классы». Автор, среди прочих интересных данных,
рассчитал средний годовой доход на душу населения в России и
некоторых других странах мира в рублях (С.206-207): Австралия -
374, США -346, Англия
- 273, Франция - 233, Германия -
184, Австрия -
127, Италия
- 104,
Балканские страны
- 101, Европейская Россия -
63.
Сельский врач из Киевской губернии Сергей Подолинский в 70-е годы 19-го века писал: «Пшеничный хлеб и мясо почти не потребляются крестьянами. Лучшие продукты своего труда они продают, а сами питаются остатками». Продавали, чтобы заплатить арендную плату помещику за пользование землей и выкупные платежи в царскую казну за высочайше дарованную им свободу (отмену крепостничества и наделение клочками земли после реформы 1861 г.) (цитируется по статье А. Здорова «Кто и почему боится революции», газета «Пролетарий»).
Основную пищу крестьянина составляли рожь, ячмень, просо, картошка, капуста, свекла, иногда полугнилые. Такая пища не только не восстанавливала силы для тяжелого труд, но и вызывала катары желудков и кишечника, малокровие у детей, вздутие живота. Зато этот набор продуктов щедро дополнялся водкой, которая «заменяла» все остальные витамины.
Комната в обычной хате имела размеры 1,5 - 2,5 сажень в длину и столько же в ширину, то есть 30 кубометров воздуха. Спит в ней обычно 5-7 человек. Для нормального здоровья человеку необходимо до 60 куб. метров воздуха в час. Такие хаты, особенно в осенне-зимний период были жилищами не только людей, но и молодняка домашнего скота (поросята, телята, цыплята, ягнята и т.д.). Спертый воздух этих жилищ создавал идеальные условия для распространения инфекционных заболеваний: оспа, корь, дифтерит, коклюш, дизентерия, холера, тиф, скарлатина. При нынешних условиях крестьянской жизни, делали вывод многие врачи, нет никакой возможности предупредить распространение этих заболеваний. (Подолинский С. А. Здоровье крестьян на Украине //Дело. 1879. № 5. С. 146- 189).
О том же писал земский врач В.М. Обухов, исследовавший смертность крестьян Воронежской губернии, в 1895 г.: «Смертность и процент калек колеблются в обратном отношении со степенью благосостояния. Находясь в дурных санитарных условиях, при плохом питании, организм изнуряется, делается менее стойким; в результате получается повышение смертности; но этим дело не кончается: населению грозит еще понижение жизнедеятельности; организм, ослабленный дурным питанием, не может бороться с разного рода случайностями; его кость хрупка, нервная система ослаблена и легче поддается заболеваниям, одним словом весь организм ослабляется, и легко калечится». (Обухов В.М. Экономические причины смертности вырождения крестьянского населения Воронежской губернии //Журнал Русского общества охранения народного здравия. 1895. №11. С.880-893).
Земский врач В.М. Бурлаков в 1889-1891 гг. исследовал заболеваемость и смертность населения Хорошковской волости Кобеляцкого уезда Полтавской губернии. На основе амбулаторных книг, метрических записей церквей, посемейных списков волости и других источников исследователь подсчитал, что на 19392 человека, живших в волости в этот период (5 месяцев 1889, все 12 месяцев 1890 и 5 месяцев 1891 г.) было зарегистрировано 8426 случаев заболеваний и 732 смерти.
Простой подсчет дает коэффициент смертности = 41,2 смертей на тысячу человек населения в год. Причем это средний коэффициент, для безземельных он составлял 65,1, т.е. в полтора раза больше среднего. Для сравнения: в 1940-м году смертность составляла 18,0, а в 1960-м – 7,1. Далее перед перестройкой стабилизировалась на уровне 10
Заболеваемость у безземельных в расчете на 100 человек была в три раза выше, а смертность - в пять раз выше, чем у крестьян, владевших более 15 десятин земли. Средний возраст умерших составлял: для первой группы (безземельные) - 14 лет, для 2-й -15 лет, для 3-й - 17 лет, для 4-й -27 лет, для 5-й - 36 лет, для 6-й (наиболее зажиточные) - 41 год. (Бурлаков В.М. К вопросу о зависимости заболеваемости и смертности от экономического благососто яния крестьянского населения //Врач. 1892. № 33. с. 826-827.)
Такой средний возраст умерших был обусловлен в первую очередь высокой детской смертностью. В конце XIX - начале XX вв. каждый четвертый их числа рожденных в Европейской части империи умирал в возрасте до одного года. По данным Н.А Рубакина, в 1905 г. из каждой тысячи родившихся граждан империи 272 умирало до одного года. Справочник, подготовленный накануне войны статистическим отделом совета съездов представителей промышленности и торговли, определяет коэффициент младенческой смертности в России в 289 промилле (Статистический ежегодник на 1914г., СПб.,1914, с. 818).
Это опять же средний коэффициент, причем включает в себя только умерших до года. По данным московского кандидата философских наук Калымова на селе в России из 10 детей, т.е. всех, умерших до года, до двух, до трех и пр., вплоть до юношеского возраста, умирало 9 (Альберт Калымов, 1988, самиздат, позже, в начале 90-х, эта статья из серии «Убийство рабочего класса в СССР» была опубликована в газете «Борьба»). Для сравнения с 1905-м или 1914-м годами: число детей, умерших в возрасте до 1 года на 1000 родившихся в 1926 г. составило уже 174,0; в 1940-м – 181,5; в 1950-м – 80,7; в 1960-м – 35,3; в 1970-м – 22,9; в 1988-м – 24,7, в городе – 20,7, на селе 30,4. Т.е. революция принесла резкое снижение детской смертности. Данные взяты из справочника «Население СССР», стат. ежегодник, 1988, М., «Финансы и статистика», 1989
Белоруссия потеряла в годы второй мировой каждого четвертого своего жителя, Украина - каждого пятого.. Согласно составленным в начале века таблицам смертности, в "золотой век" российского самодержавия каждый четвертый, родившийся в Европейской части империи умирал в возрасте до одного года, а каждый второй - до 25 лет (Новосельский С.А. Смертность и продолжительность жизни в России/ / Общественный врач. 1916. № 3. С.148-149). И это считалось нормальным, естественным. "Бог дал - бог взял", - говорили крестьяне.
Монархисты и прочие с гордостью врут, что Россия была мировым флагманом по поставкам зерна. Смотрим, как на самом деле.
В 1913 г. в США, Канаде, Аргентине с совокупным населением 114,3 млн чел. произведено 8 млрд. пудов хлеба, в России с населением 179 млн чел. – 5,6 млрд. пудов. Вывезено тремя странами 1,1 млрд. пудов, Россией – 0,67 млрд. пудов (Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств, Пг., 1917, с. 3, 6, 108, 111). Помните, Дмитрий Медведев еще до того, как стал президентом, уверял, что царская Россия кормила хлебом полмира?
А вот последствия такого шикарного для России экспорта зерна: остаток зерна в стране на душу населения: Аргентина – 26,7 пудов, США – 60,8, Канада – 90,8, Россия – 27,8 .
Россия экспортировала на сумму 164 млн р. яиц, масла коровьего, птицы домашней битой, мяса-солонины, свинины свежей («Вывоз и привоз главнейших товаров во внешней торговле России», СПб, 1914, с. 4-5). А о зависимости России от зарубежной техники и не говорите: даже маломощные авиамоторы закупали у Франции.
А еще Россию вовсю экспортировала пушечное мясо! В 1-й мировой войне численность армий составляла у России – 5,3 млн человек, у Франции – 3,8 млн, у Англии – 1,0 млн, у Германии – 3,8 млн, у Австро-Венгрии – 2,3. К концу войны, когда вступили США, потери убитыми составили: у России – 2,3 млн (по другим данным, напр., Измозика, 2,5 млн), Франции – 1,4 млн, Англии – 0,7 млн, а вот у Германии – 2,0, у Австро-Венгрии – 1,4 млн. Видим, что Антанта понесла значительно больший урон, нежели Тройственный Союз, хотя превосходила его по всем видам вооружений, в первую очередь, самых современных. Заметим, что Россия, как обычно, несла самое тяжелое бремя потерь.
К чему приводил экспорт зерна в плане демографии? Поглядим далее материал А. М. Анфимова («Царствование Николая II в цифрах и фактах», 1994). О смертности в РФ - Ю. Щипакина (Бюллетень Пермского общественного экологического комитета, 1994), мои статьи «Еще раз о геноциде» («Рабочий вестник», 1995, 2000, 2005, «Свободная мысль», 2006), «Капица о смертности», «Демография в СССР и России» и др.
В материале Анфимова приведены более поздние данные Вестника финансов, промышленности и торговли №22 за 1914 год:
Только после Октябрьской революции существенно снизилась смертность и увеличилась рождаемость. Несмотря на голодные 1920-1922 годы. Если царское правительство оказалось неспособно привить оспу, большевики это сделали, впервые в истории России. Рост средней продолжительности жизни населения СССР увеличился более чем вдвое (с 33 лет в 1913 до 70 лет в 1965-1966), сокращение уровня детской смертности - более чем в десять раз, была проведена ликвидация неграмотности.
Еще предлагаю найти в интернете два обширнейших материала: «Как жили рабочие до революции» и «Как жили крестьяне до революции». В случае затруднений – обращайтесь, вышлю.
Однако монархисты и пр. ломятся в открытую дверь. Несмотря на явную отсталость, Россия развивалась-таки до революции!
Из-за отсталости России и большевики, и меньшевики считали, что Россия еще бесконечно далека от революции. Даже от буржуазно-демократической. Февральская революция свалилась им как снег на голову. Но тот же Ленин с пеной у рта доказывал народникам, что внутри России развивается промышленность – в книге «Развитие капитализма в России».
И не было бы никакой революции в России. если б не было развития. Ибо революции происходят потому, что росту производительных сил начинают мешать отжившие (в данном случае – полуфеодальные) производственные отношения.
В то же время меня всегда забавляло, когда люди, у которых нет каких-то наворованных богатств, как у Абрамовича, Вексельберга, Трутнева, Ходорковского, Лисина, Фридмана и т.п., так ненавидят большевиков, которые отобрали наворованное богатство у царя и буржуазии. Это дело абрамовичей с вексельбергами поливать грязью большевиков, чтобы у них награбленную собственность не отобрали. А за что бьются полунищие, поливая грязью большевиков? Выходит – за то же самое! Чтобы у абрамовичей с вексельбергами не экспроприировали их добро. Ну, душонки холопские!
По сравнению с сегодняшним днем неплохо. Но революция все равно была…
Относительно поставленного в заголовке вопроса существуют две противоположных точки зрения: приверженцы первой считают, что русский рабочий влачил жалкое существование, сторонники же второй доказывают, что русский рабочий жил гораздо лучше, чем российский. Какая же из этих версий верна, вам поможет разобраться этот материал. Откуда взялась первая версия, догадаться нетрудно – о тяжкой судьбе русского рабочего без устали твердила вся марксистская историография. Однако и среди дореволюционной литературы немало такой, которая поддерживала эту точку зрения.
Наибольшую известность в этой связи получил труд Евстафия Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В Интернете гуляет его второе издание, и на него часто ссылаются как блоггеры, так и спорящие с ними комментаторы. Однако мало кто обращает внимание на то, что это самое второе издание вышло в свет в марте 1897 года, то есть, во-первых, за несколько месяцев до принятия фабричного закона, устанавливающего 11,5-часовой день.
Во-вторых, в набор книга сдавалась несколькими месяцами раньше, то есть до денежной реформы Сергея Витте, в ходе которой рубль был девальвирован в полтора раза, и, следовательно, все зарплаты указаны в этой книге еще в старых рублях.
В-третьих же, и в главных, по признанию самого автора, «Изслѣдованiе было произведено въ 1884-1885 годахъ», а следовательно, все его данные применимы лишь для середины 80-х годов позапрошлого века. Тем не менее, исследование это имеет для нас большое значение, позволяя сравнивать благосостояние рабочего того времени с уровнем жизни предреволюционного пролетариата, для оценки которого нами были использованы данные ежегодных статистических сборников, сводов отчетов фабричных инспекторов, а также труды Станислава Густавовича Струмилина и Сергея Николаевича Прокоповича.
Первый из них, прославившийся как экономист и статистик еще до революции, стал в 1931 году советским академиком и умер в 1974 году, не дожив трех лет до своего столетнего юбилея. Второй же, начинавший как народник и социал-демократ, стал впоследствии видным масоном, женился на Екатерине Кусковой, а после Февральской революции был назначен министром продовольствия Временного правительства. Советскую власть Прокопович принял в штыки и в 1921 году был выслан из РСФСР. Умер он в Женеве в 1955 году.
Дореволюционные рабочие
Однако ни тот, ни другой не любили царский режим, и потому их нельзя заподозрить в приукрашивании современной им русской действительности. Благосостояние мы будем измерять по следующим критериям: 1. Заработок. 2. Продолжительность рабочего дня. 3. Питание. 4. Жилье.
Начнем с заработка.
Первые систематизированные данные относятся к концу 1870-х годов. Так, в 1879 году специальная комиссия, состоявшая при московском генерал-губернаторе, собрала сведения о 648 заведениях 11 групп производств, на которых было занято 53,4 тыс. рабочих. Согласно публикации Богданова в «Трудах Московского городского статистического отдела», годовой заработок рабочих Первопрестольной в 1879 году равнялся 189 рублям. В месяц, следовательно, в среднем выходило по 15,75 р. В последующие годы из-за наплыва в города бывших крестьян и, соответственно, увеличения предложения на рынке труда заработки стали снижаться, и лишь с 1897 года начался их устойчивый рост. В Петербургской губернии в 1900 году средняя годовая зарплата рабочего составляла 252 руб. (21 р. в месяц), а в Европейской России – 204 руб. 74 коп. (17,061 руб. в месяц). В среднем же по Империи месячный заработок рабочего в 1900 году составил 16 руб. 17,5 коп. При этом верхняя граница заработка поднималась до 606 рублей (50,5 руб. в месяц), а нижняя опускалась до 88 руб. 54 коп. (7,38 руб. в месяц).
Однако после революции 1905 года и последовавшей за ней некоторой стагнации с 1909 года заработки стали резко расти. У ткачей, например, заработная плата выросла на 74%, а у красильщиков – на 133%, но что скрывалось за этими процентами? Зарплата ткача в 1880 году в месяц составляла всего 15 руб. 91 коп., а в 1913 году – 27 руб. 70 коп. У красильщиков она выросла с 11 руб. 95 коп. – до 27 руб. 90 коп. Гораздо лучше обстояли дела у рабочих дефицитных профессий и металлистов. Машинисты и электрики стали зарабатывать в месяц по 97 руб. 40 коп., высшие мастеровые – 63 руб. 50 коп., кузнецы – 61 руб. 60 коп., слесари – 56 руб. 80 коп., токари – 49 руб. 40 коп. Если вы хотите сравнить эти данные с современными зарплатами рабочих, то можете просто умножить эти цифры на 1046 – таково соотношение дореволюционного рубля к российскому рублю по состоянию на конец декабря 2010 года. Лишь с середины 1915 года в связи с войной стали происходить инфляционные процессы, но с ноября 1915 года рост заработка перекрывал рост инфляции, и лишь с июня 1917 года зарплата стала отставать от инфляции.
Зарплаты рабочих по годам
Продолжительность рабочего дня.
Теперь перейдем к продолжительности рабочего дня. В июле 1897 года был издан декрет, ограничивавший рабочий день индустриального пролетариата по всей стране законодательной нормой в 11,5 часа в сутки. К 1900 году средний рабочий день в обрабатывающей промышленности составлял в среднем 11,2 часа, а к 1904-му не превышал уже 63 часов в неделю (без сверхурочных), или 10,5 часа в день. Таким образом, за 7 лет, начиная с 1897 года, 11,5-часовая норма декрета на деле превратилась уже в 10,5-часовую, причем с 1900 по 1904 год эта норма ежегодно падала примерно на 1,5%.
А что же было в это время в других странах? Да примерно то же самое. В том же 1900 году рабочий день в Австралии равнялся 8 часам, Великобритании – 9, США и Дании – 9,75, Норвегии – 10, Швеции, Франции, Швейцарии – 10,5, Германии – 10,75, Бельгии, Италии и Австрии – 11 часам.
В январе 1917-го средний рабочий день по Петроградской губернии составлял 10,1 часа, а в марте он снизился уже до 8,4, то есть всего за два месяца на целых 17%.
Однако использование рабочего времени определяется не только продолжительностью рабочего дня, но и числом рабочих дней в году. В дореволюционное время было значительно больше праздников – число праздничных дней в году составляло 91, а в 2011 году число нерабочих праздников, включая новогодние каникулы, составит лишь 13 дней. Не компенсирует эту разницу даже наличие 52 суббот, которые стали нерабочими с 7 марта 1967 года.
Продолжительность рабочего дня
Питание.
Средний русский чернорабочий съедал в день полтора фунта черного хлеба, полфунта белого, полтора фунта картофеля, четверть фунта крупы, полфунта говядины, осьмушку сала и осьмушку сахара. Энергетическая ценность такого пайка составляла 3580 калорий. Средний же житель империи поедал в день пищи на 3370 калорий. Такого количества калорий русские люди с тех пор больше почти никогда не получали. Этот показатель был превышен лишь в 1982 году. Максимум же пришелся на 1987 год, когда дневное количество потребляемой пищи составило 3397 калорий. В РФ же пик потребления калорий пришелся на 2007 год, когда потребление составило 2564 калории.
В 1914 году рабочий тратил на питание для себя и свой семьи 11 рублей 75 копеек в месяц (12 290 в нынешних деньгах). Это составляло 44% от заработка. Однако в тогдашней Европе процент зарплаты, затрачиваемый на питание, был гораздо выше – 60-70%. Более того, во время мировой войны этот показатель в России еще более улучшился, и расходы на питание в 1916 году, несмотря на рост цен, составили 25% от заработка.
Так питались
Жилье.
Теперь посмотрим, как же обстояло дело с жильем. Как писала выходившая некогда в Петрограде «Красная газета» в своем номере от 18 мая 1919 года, по данным за 1908 год (взятым, скорее всего, у того же Прокоповича), рабочие расходовали на жилище до 20% своего заработка. Если сравнить эти 20% с нынешним положением, то стоимость съема квартиры в современном Питере должна была бы составлять не 54 тысячи, а порядка 6 тысяч рублей, либо нынешний питерский рабочий должен получать не 29 624 рубля, а 270 тысяч. Сколько же это было тогда в деньгах?
Стоимость квартиры без отопления и освещения, по данным того же Прокоповича, составляла на одного зарабатывающего: в Петрограде – 3 р. 51 к., в Баку – 2 р. 24 к., а в захолустном городке Середе Костромской губернии – 1 р. 80 к., так что в среднем для всей России стоимость платных квартир оценивалась в 2 рубля в месяц. В переводе на современные российские деньги это составляет 2092 рубля. Здесь надо сказать, что это, конечно, не господские квартиры, съем которых стоил в Питере в среднем 27,75 р., в Москве – 22,5 р., а в среднем по России в 18,9 р. В этих господских квартирах жили в основном чиновники чином до коллежского асессора и офицеры. Если в господских квартирах на одного жильца приходилось 111 квадратных аршинов, то есть 56,44 кв. м, то в рабочих по 16 кв. аршин – 8,093 кв. м. Однако стоимость аренды квадратного аршина была такой же, как и в господских квартирах – 20-25 коп. за квадратный аршин в месяц.
Детская комната в казарме для семейных рабочих при Раменской фабрике промышленного и торгового товарищества «П.Малютина сыновья»
Рабочая казарма в Лобне для рабочих хлопкопрядильной фабрики купцов Крестовниковых
Однако уже с конца ХIХ столетия общей тенденцией становится строительство владельцами предприятий рабочих жилищ улучшенной планировки. Так, в Боровичах владельцы керамического завода кислотоупорных изделий инженеры братья Колянковские построили для своих рабочих в поселке Вельгия деревянные одноэтажные дома с отдельными выходами и приусадебными участками. Рабочий мог приобрести это жилье в кредит. Первоначальная сумма взноса составляла всего 10 рублей...
Таким образом, к 1913 году лишь 30,4% наших рабочих жили на съемных квартирах. Остальные 69,6% имели бесплатное жилое помещение. Кстати говоря, когда в послереволюционном Петрограде освободилось 400 тысяч господских квартир – кого расстреляли, кто сбежал, а кто умер с голоду – рабочий люд не спешил в эти квартиры вселяться даже бесплатно. Во-первых, располагались они далеко от завода, а во-вторых, протопить такую квартиру стоило больше, чем вся зарплата 1918 года...
Фрагменты из книги Е.М.Дементьева "Фабрика, что она дает населению и что она у него берет", 1897 (из гл.I-III).Говоря о наемных квартирах рабочих, мы должны параллельно сказать несколько слов и о жилых помещениях рабочих на фабриках... Специальные жилые помещения существуют, как мы видели, далеко не на всех фабриках: все рабочие, почти по всем производствам, где применяется только или преимущественно ручной труд, живут непосредственно в тех же помещениях, где работают, нисколько, как будто бы, не стесняясь подчас совершенно невозможными условиями их и для работы и для отдыха. Так, например, на овчинодубильных заведениях они сплошь и рядом спят в квасильнях, всегда жарко натопленных и полных удушливых испарений из квасильных чанов и т.п. Разницы между мелкими фабриками и крупными мануфактурами в этом отношении почти никакой и, напр., и на мелких, и на крупных ситценабивных фабриках набойщики спят на верстаках своих, пропитанных парами уксусной кислоты мастерских. Понятно, что о какой бы то ни было «обстановке» жизни рабочих во всех подобных случаях не может быть и речи. Рабочие из далеких мест имеют при себе какой-либо мешок или сундучок с кое-каким имуществом, вроде перемены белья, а иногда даже «подстилку» для спанья; те же, которые фабрикантами считаются «не живущими» на фабрике, т.е. рабочие из окрестных деревень, уходящие домой по воскресеньям и праздничным дням и ночующие в мастерских «только» по будним дням, не имеют при себе в буквальном смысле ничего. Во всяком случае, ни те ни другие никогда не имеют никаких признаков постелей.
Наиболее рельефным типом подобной жизни в мастерских могут служить рогожные фабрики. Войдя в мастерскую, посетитель попадает как в лес. Только раздвигая перед собою всюду развешенную на жерновах и веревках мочалу, осторожно передвигая ноги, липнущие к полу, покрытому толстым, в 1-2 вершка, слоем грязи, попадая на каждом шагу в наполненный жидкою грязью выбоины, образовавшиеся местами в прогнивших и провалившихся досках пола, натыкаясь на кадки с водой, вокруг которых стоят целые лужи, рискуя ежеминутно придавить всюду ползающих по полу маленьких детей, он добирается, наконец, до одного из окон, у которого кипит работа. Устройство мастерских везде одинаково. Вдоль стен с окнами поставлены «становины», т.е. четыре стойки со связывающими их перекладинами, так что против каждого окна образуется нечто вроде клетки длинною в 4 и шириною в 2½-3 арш. Каждая такая становина служит как местом работы, так и жильем семьи «стана» - рабочей единицы рогожных фабрик; все же остальное пространство, т.е. середина мастерской и проходы между станами и большими русскими печами, сплошь занято развешенной мочалой. Таким образом каждая становина рогожной мастерской представляет ни больше, ни меньше, как стойло, где семья проводит все 24 часа суток. Здесь рогожники работают, здесь же и едят и отдыхают; здесь они спят, один на досках, положенных на верхней раме становин, так что образуется нечто вроде полатей, другие на кучах мочалы на полу, - о постелях, конечно, не может быть и речи; здесь они рожают на глазах всего населения мастерской, здесь, захворав, «отлеживаются», если организм еще в силах побороть болезнь, здесь же и умирают, хотя бы и от заразных болезней. Все население этих мастерских располагается настолько тесно, что лишь в трети случаев на каждого из живущих приходится от 1 до 1,3 куб.с. воздуха /1 сажень = 2,13 м., 1 куб.с. = 9,71 куб.м./, а в 65% случаев (из 60 мастерских) приходится на каждого всего 0,4-0,9 куб.с. Всегда жарко натопленные и сырые, вследствие крайнего переполнения живущими и беспрерывной мочки мочалы в горячей воде, эти мастерские не имеют никаких искусственных приспособлений для вентиляции: ограниченное число оконных форточек и простые двери в стенах, по совершенно понятной причине, рабочими всегда тщательно забиты и замазаны, между тем как естественная вентиляция через стены почти всегда понижена вследствие их сырости. Вся грязь, какая отмывается от мочалы, попадает на пол, всегда мокрый и прогнивший, а так как он никогда не моется, то за 8 месяцев работы рогожников на нем образуется толстый слой липкой грязи, в виде своего рода почвы, которая отскабливается только раз в год, в июле, по уходу рогожников. Везде, - помещаются ли мастерские в деревянных или каменных зданиях, - грязные, никогда не обметающиеся и никогда не белящиеся стены их отсырелые и покрыты плесенью; с закоптелых и заплесневелых потолков обыкновенно капает как в бане, с наружных же дверей, обросших толстым слоем ослизнелой плесени, текут буквально потоки воды.
Специальные жилые помещения, за ничтожным исключением трех или четырех фабрик (напомним, что мы говорим о фабриках Серпуховского, Коломенского и Бронницкого уездов), по своим качествам везде одинаковы. На мелких фабриках, а иногда на крупных, как добавочные к монументальным казармам, они встречаются в виде небольших отдельных домиков или в виде одной или нескольких комнат (нередко в сырых подвальных этажах), выделенных в зданиях, назначенных для производства. На всех же больших мануфактурах жилые помещения представляют типические громадные многоэтажные казармы с центральными, сплошь и рядом чрезвычайно узкими, кривыми и темными коридорами с комнатками - «каморками» по сторонам, за кое-как сколоченными дощатыми перегородками, обыкновенно не доходящими до потолка. Встречаются фабрики, где все казармы разбиты на каморки, в которых помещаются и семейные и одинокие рабочие. На иных же число каморок бывает сравнительно ограничено, и большая часть рабочих, в том числе и семейные - размещаются в общих спальнях.
Устройство каморок, очевидно, вытекает из желания сколько-нибудь обособить семью. Но было бы ошибочно думать, что в каждой каморке помещается действительно одна семья. Если это и случается, то крайне редко, в особо маленьких каморках. Обыкновенно же совершенно напротив: в каждой каморке помещается две, три и до семи семей, и, кроме того, на многих фабриках одинокие рабочие, мужчины и женщины, все равно, обязательно рассовываются по тем же каморкам. В конце-концов большая часть каморок, а на многих фабриках и все каморки - превращаются в общие спальни, отличающиеся от типических общих спален лишь меньшею величиной.
Нигде, ни на какой фабрике (исключая Раменскую мануфактуру) не имеется никаких норм, по которым распределялись бы жильцы по каморкам; единственным предлогом расселения служит лишь физическая невозможность втиснуть еще одну семью или одинокого. Только в виде исключения встречаются фабрики, где администрация, при размещении рабочих, до известной степени, вместе с другими соображениями, принимает во внимание также и то обстоятельство, работает ли помещаемый в тойже смене, что и прочие его сожители по каморке, или в другой. Этим дается фактическая возможность рабочим располагаться на отдых, но нисколько, в сущности, не уменьшается вред переполнения, ибо каморка, населенная работающими в разных сменах, следовательно всегда, круглые сутки имеющая спящих, уже никогда не проветривается и не может проветриваться. Как бы там ни было, но на большинстве фабрик найдено страшное переполнение каморок жильцами. Без сомнения встречаются и каморки не особенно набитые, но их число настолько незначительно, число же переполненных настолько велико, что в средних цифрах по каждой фабрике относительная величина каморок, т.е. кубическое пространство, приходящееся на каждого живущего, в огромном большинстве случаев ниже одной кубической сажени. Фабрики, где средняя относительная величина каморок равна 1 кб. саж. - положительная редкость. По многим фабрикам средняя относительная величина каморок спускается даже до ½ кб. с. Понятно, что при таком переполнении минимальные их относительные величины доходят до невозможного - до 0,21 кб.с.; переполнению их как будто нет предела: по выражению рабочих, они «живут друг на дружке».
Картина, представляемая общими спальнями, почти ничем не отличается от каморок. Иногда они представляют совершенно отдельные помещения, часто очень больших размеров, до 60 куб. саж. вместимостью, иногда же сравнительно небольшие комнаты в общем ряде каморок, отличающиеся от последних лишь вдвое или второе большей величиной. Они населены нисколько не менее тесно, чем каморки, и кубическое пространство, приходящееся на каждого живущего в них, в средних величинах вообще совершенно то же, что и в каморках. Но так как многие из этих спален, благодаря сменной работе, набиты двойным комплектом жильцов, заменяющих друг друга на одних и тех же нарах, то в этих случаях действительно гораздо хуже, чем говорят цифры. Так, напр., для спален, где с известной вероятностью можно было установить, что число живущих распадается на две, более или менее равные
/стр. № 177 отсутствует/
Не говоря уже о каких-либо более серьезных и надежных вентиляционных приспособлениях, в огромном большинстве случаев нет даже простых оконных форток, а в тех случаях, когда они есть, число и величина их всегда недостаточны; но и эти фортки обыкновенно тщательно забиты и замазаны. Подобное положение дела, составляющее существенный недостаток в небольших жилых помещениях, в колоссальных многоэтажных фабричных казармах, где насчитывается от нескольких сот до 1700 жителей в каждой, имеет совершенно особое значение.
Известно, что возобновление воздуха в жилых помещениях, путем естественной вентиляции, через наружные стены, доставляет далеко не все то количество воздуха, какое необходимо для предупреждения конечной его порчи или поддержания на той степени его порчи, далее которой он становится явно вредным. Известно, далее, что с увеличением размеров здания значение естественной вентиляции, вследствие относительного уменьшения вентилирующей поверхности стен, более и более падает в значительной степени… то естественно, увеличение зданий далее известного предела тем самым обязывает, помимо особой заботы об искусственной вентиляции, и к гораздо менее густому населению, обязывает давать жителям этих больших зданий гораздо большее кубическое пространство на каждого, чем в зданиях мелких. В фабричных казармах мы видим все как раз наоборот, и теперь понятен весь ужасный смысл этих мелких цифр долей кубической сажени на человека и все наши почти стереотипные отметки при исследовании фабрик, что «воздух очень тяжел», «воздух совершенно испорчен», «воздух зловонных» и т.д. Работая в сильно испорченном воздухе мастерских, рабочие, живущие в фабричных казармах, тотчас переходят в еще более испорченных воздух своих спален. Такие рабочие всегда дышат отравленным воздухом и стоят в этом отношении в неизмеримо худших условиях, чем те, которые ежедневно вынуждены делать прогулку, возвращаясь в деревни, в свои убогие избы, в маленькие домишки, где, скажем словами отца гигиены, Петтенкофера, «воздух всегда чище, чем в большой казарме».
Таковы жилые помещения для рабочих при фабриках. Наемные помещения нисколько не лучше, но и не хуже заурядных, сплошь и рядом встречающихся фабричных спален. Осмотрев и обмерив десятки частных квартир рабочих в с. Озерах, в Митяеве и в Боброве Коломенского уезда, мы везде нашли одно и то же. Как пример наемных помещений рабочих в избах, мы опишем одну из заурядных в с. Озерах. В избе о двух комнатах, шириною в 7 и длинною в 7 или 6 аршин /1 аршин = 0,71 м./, с вышиною от пола до потолка в 3¼ арш., с кубическою вместимостью обеих комнат (за вычетом объема печи) в 10,32 куб. с., помещались 4 прядильщика с женами, 17 парней и мальчиков - присучальщиков и ставильщиков и 15 женщин и девушек - банкаброшниц и мотальщиц, всего вместе с хозяйкою избы 41 человек на пространстве 86 квадратных аршин; каждый жилец, следовательно, располагал площадью в 2,09 кв. арш. /1 кв. арш. = 0,505 кв. м./ и объемом воздуха в 0,25 куб. с., не принимая даже в расчет ни места, занимаемого мебелью, ни воздуха, вытесняемого всяким скарбом. - Совершенно ту же картину представляют и специальные меблированные комнаты. Так, в одном из подобных домов в Озерах, в шестнадцати каморках, наподобие обычных каморок фабричных казарм, рабочие размещались в полном смешении полов и возрастов, располагая каждые от 0,23 до 0,43 куб. с. Воздуха и от 1,48 до 2,75 кв. арш. площади пола. Как живут во всех этих квартирах, как спят здесь рабочие, размещаясь на кое-как сколоченных досках вместо кроватей, под этими кроватями и над ними, на подвешенных к потолку, на вышине 1 - ¾ арш. он него, досках в виде палатей - пусть поймет кто может. В конце-концов, за стойла в конюшнях для рабочего скота (мы, конечно, не причисляем сюда исключений, вроде превосходно устроенных жилищ Раменской мануфактуры и нескольких других, но это исключения.), именуемых у нас жилыми помещениями для рабочих, 30,4% наших рабочих на фабриках платят в среднем 80 к. в месяц каждый, на вольных же квартирах 1 р. 20 к. в приварком. Не только соответственно этому приварку и стоимости приготовления пищи, но и вообще стоимость продовольствия рабочим на вольных квартирах обходится дешевле, чем в артелях, а именно: вместе с квартирой от 3 р. 35 к. (для женщин и малолетних) до 5 р. (для мужчин) в месяц.
Итак, мы скажем, что для 30,4% наших рабочих, при средней месячной заработке взрослых и подростков мужчин в 13 р. 75 к., женщин в 10 р. 27 к. и малолетних в 3 р. 8 к., квартира с продовольствием обходится в 3 р. 35 к. для вторых и третьих и в 5 р. для первых, что составляет 36,38% заработка у мужчин, 32,62% у женщин и 65,94% у малолетних. Остальные 69,6% наших рабочих имеют жилое помещение бесплатное и тратят на продовольствие (в артелях), как мы видели (стр. 127), в среднем 5р. мужчины, 4 р. женщины и 3 р. малолетние, что составляет 36,38% заработки у первых, 38,94% у вторых и 59,5% у третьих.
Мы получаем крайне удивительных, на первых взгляд, факт одинаковой стоимости квартиры с продовольствием и одного продовольствия. Артельное продовольствие по количеству пищи никак не может быть названо недостаточных, но оно в высшей степени низко по качеству, как крайне грубая растительная, с чрезвычайно малым количеством животных веществ, и однообразная пища. Она состоит из черного хлеба, щей из кислой капусты, гречневой или пшенной каши с говяжьим салом, картофеля, кислой капусты в сыром виде с конопляным маслом или квасом и огурцов - вот буквально вся пища рабочих изо дня в день, круглый год, без малейшего разнообразия; лишь в постные дни, составляющие до 190 дней в году, говядина или солонина в щах, потребляемая в ничтожном количестве (от ½ ф. на человека в мужских артелях до 19 золотн. в женских и детских) заменяется снитками или селедкой, а говяжье сало - конопляным маслом. Продовольствие рабочих на наемных квартирах еще хуже и в количественном, и в качественном отношении. Здесь всю пищу составляет черный хлеб и пустые щи. Мясо употребляется в совершенно ничтожном количестве: в среднем из всех 13 наших записей квартирного довольствия в день потребляется всего лишь 10 золотников (с костями) на человека, и в постные дни оно уже не заменяется ничем; а у женщин и детей даже гречневая каша считается не всякий день позволительной роскошью. Очевидно, следовательно, необходимость платить за жилье вынуждает рабочих ухудшать свое и без того плохое продовольствие, чтобы не выйти из пределов своего бюджета, 63% которого у мужчин уходит на все остальные потребности: на платье, на обувь, на подати и повинности, на покрытие недочетов в заработке во время болезни и на развлечения и удовольствия, состоящие у мужчин и женщин единственно и исключительно из чая и водки в трактире по праздникам.
…
Сопоставляя расходы нашего рабочего с такими же расходами рабочего в Америке, мы находим, что наш рабочих тратит на продовольствие вчетверо меньше, между тем как, при сравнении цен на съестные припасы, мы не нашли никаких оснований предположению стоимости последних в Массачусетсе более высокой, чем у нас. Вместе с тем, сравнивая продовольствие массачусетского рабочего, единственное заключение, к которому можно прийти, это то, что они не сравнимы, - настолько несоизмеримо велико их различие. Так, как продовольствуется массачусетский рабочий, у нас продовольствуются не рабочие, но класс, которого на лестнице общественной иерархии мы ставим далеко выше, - класс людей (одиноких) с жалованием не менее 50 р. в месяц.
Таблица продолжительности рабочего дня:
| Часов Работы | |
| Менее 12 | |
| 12-12,5 | |
| 13-13,5 | |
| 14-14,5 | |
| 15-18 |
Нигде, ни на одной фабрике не существует до сих пор никаких ограничений, никаких облегчений работы до последнего дня беременности.
Существует еще работа сверхурочной дневной, удлиняющая и без того некороткий, а иногда чрезмерно продолжительный рабочий день наших фабрик. На первом месте стоит работа Коломенского машиностроительного завода, где один из более коротких, на бумаге, рабочих дней - 11,5 часов на самом деле сводится обычно к 14,5-16,5 рабочим часам, а в экстренных случаях даже к 19,5-21,5 часам суточной работы и притом работы самой тяжелой!
С учетом различных профессий и неполного дня некоторых рабочих, средняя продолжительность рабочего дня составляет после всех поправок - 12 часов 39 минут, но эта величина имеет чрезвычайно широкие колебания... Определить точный рабочий день многих работников и работниц, которые живут на работе, крайне сложно, потому что все семейные работницы в процессе работы отлучаются то по одному, то по другому делу.
Огромное количество рабочих работают в невероятно вредных условиях, особенно среди тех, кто обрабатывает волокнистые вещества и рабочих механических и химических заводов. Результатом этого является то, что например, 9,5 % прядильщиков переходит сорокалетний возраст, причем прядильщиков старше 58 лет нет вообще. Куда же уходят эти люди с производства, в особенности, обрабатывающие волокнистые вещества. На кладбище. Даже если они уезжают в деревню, то в очень короткое время умирают от чахотки.
В результате всего этого потомство рабочих слабеет все более от поколения к поколению и происходит прогрессирующее ухудшение физических качеств населения, то есть то, что называется вырождением расы.
