Один из самых популярных французских поэтов XIX века - Шарль Бодлер. Биография литератора и сегодня интересует всех увлекающихся французской поэтической школой. Бодлер считается теоретиком и основоположником декаданса и символизма. Эти течения оказали существенное влияние на развитие всей европейской литературы.
Поэт Шарль Бодлер, биография которого берет начало в 1821 году, родился в Париже. Его отец Франсуа был крестьянином в весьма преклонном возрасте, принимал участие в Великой французской революции. В год рождения Шарля ему исполнилось 62 года. Мать же была молодой 27-летней девушкой. Несмотря на крестьянское происхождение, Франсуа Бодлер всерьез увлекался живописью и начал прививать сыну любовь к искусству с первых дней его жизни. В 1827 году Франсуа скончался.
Через год отчимом будущего поэта стал полковник Жак Опик, ставший в скором времени дипломатом.
В 11-летнем возрасте Бодлер переезжает вместе с семьей в Лион, начинает учиться в королевском колледже. Уже в то время он постоянно страдал от меланхолии и резких перепадов настроения. Аккуратность и прилежность резко сменялись рассеянностью и ленью. Хотя в этом возрасте впервые проявилось его увлечение литературой.
Во французскую столицу семья вернулась в 1836 году, когда Шарлю исполнилось 15. Он обучается праву в колледже святого Людовига и погружается в ночную жизнь Парижа. По его собственному признанию, встречается с женщинами легкого поведения, заражается от них венерическими заболеваниями, тратит деньги, взятые в долг. Бурная жизнь накладывает отпечаток на его учебу, колледж окончить ему не удается.
Получив все-таки всеми правдами и неправдами диплом, Шарль решает попробовать себя в литературе, несмотря на то что его отчим настаивает на карьере юриста. Чтобы спасти сына от влияния развратного Парижа, мать отправляет его в путешествие в Индию. В 1841 году отплывает из Франции Шарль Бодлер. Биография поэта пополнилась новыми и свежими впечатлениями от этой поездки, несмотря на то, что до Индии он так и не добрался.
Вернувшись из почти годового путешествия, Бодлер получает наследство, весьма приличное по тем временам. Незамедлительно он начинает его тратить и очень скоро получает в столичном обществе репутацию богатого денди.
В этот период Бодлер встречает свою музу. На ближайшие 20 лет ею становится балерина Жанна Дюваль. В то время она только приехала в Париж с Гаити. В креолку поэт влюбился почти сразу, она стала самой главной женщиной в его жизни после матери. Ей посвящены множество стихотворений, например, "Шевелюра", "Балкон" и "Экзотический аромат".
Бодлер называл ее Черной Венерой - для него Жанна Дюваль стала символом сексуальности и красоты. На протяжении 20 лет семья Бодлера не принимала балерину, подозревая, что та только выманивает у поэта деньги. В 1862 году его муза умерла, заразившись сифилисом.
Знакомство и расточительная жизнь с Дюваль привели к тому, что в 1844 году его мать подала в суд, чтобы установить над сыном опекунство. С тех пор все наследство перешло ей, а поэт ежемесячно получал только небольшое количество денег на карманные расходы. Это ухудшило и так не очень хорошие отношения с отчимом. При этом к матери Бодлер все равно продолжал относиться с уважением и любовью.
До 1846 году был известен лишь в узких кругах Шарль Бодлер. Биография поэта была переписана после публикации его статей, посвященных современному искусству. Его оценка получила поддержку у большинства французов.
В тот же период Бодлер знакомится с творчеством американского писателя Эдагара Аллана По. В нем, по мнению литературоведов, он почувствовал родственную душу. Поэтому в ближайшие полтора десятилетия стал уделять много времени рассказам американца, делая их перевод. Шарль Бодлер переложил на французский язык большинство его основных произведений.
Писатель не остался в стороне от французской революции 1848 года. Он выступал на баррикадах и даже недолгое время редактировал радикальную газету. Вскоре увлечения политикой прошло, Шарль сконцентрировался на творчестве.
В 50-х годах он пишет свои лучшие стихи.
"Цветы зла" - главный сборник французского символиста, который выходил в течение 11 лет. За это время он претерпел три редакции. После первой на поэта был наложен серьезный штраф за нарушения норм морали. В результате несколько самых непристойных стихотворений пришлось убрать.
Создавать "Цветы зла" Бодлер начал в 1857 году. Главные темы стихов повторяют основные лирические настроения поэта - это скука, меланхолия и уныние. Большое количество стихотворений посвящены французскому поэту Теофилю Готье и музе Бодлера - балерине Жанне Дюваль.
Одно из самых известных произведений Бодлера - стихотворение "Альбатрос" вошло во вторую редакцию. В нем поэт сравнивается с раненой птицей.
В 1865 году Шарль Бодлер, стихи которого к тому времени были чрезвычайно популярны, переезжает в Бельгию. Здесь он живет два с половиной года, при этом его здоровье сильно ухудшается.
В 1866 году болезнь укладывает его в постель. Он заразился сифилисом. В апреле его в тяжелом состоянии доставляют в центральную больницу, однако после приезда родных переводят обратно в гостиницу.
Вскоре Шарль уже не мог четко формулировать мысли, постоянно впадал в прострацию, разум отказывал поэту. Мать забрала его в Париж, где поместила в клинику для душевнобольных. Бодлер скончался в последний день лета в 1867 году.
Французский поэт Шарль Бодлер был похоронен в Париже, на кладбище Монпарнас, рядом с отчимом, с которым он враждовал всю жизнь. На надгробном камне о Бодлере не было сказано ни слова.
Только через три с половиной десятка лет на могиле был установлен величественный надгробный памятник. Инициаторами его создания стали почитатели его таланта. Причем одни сомневались в необходимости этого памятника, так как даже к началу XX века значение Бодлера для французской поэзии многими ставилось под сомнение.
В результате памятник был открыт только в 1902 году. Сегодня это место остается одним из самых популярных среди его поклонников. Здесь собираются литераторы, читают стихи Бодлера.
Публиковать свои произведения начал в середине 40-х годов Шарль Бодлер. Стихи начали появляться в журнале "Артист". Многие его поэтические произведения изрядно шокировали публику, не привыкшую к такому творчеству. Несмотря на это, поэт стремительно добивался славы и популярности. После "Цветов зла" вышла еще одна его поэтическая книга - "Поэмы в прозе".
Последним сборником его произведений стали белые стихи, собранные в цикле "Парижский сплин".
Одно из первых внятных описаний воздействия наркотиков на человеческий организм сделал Шарль Бодлер. Творчество поэта было тесно связано с употреблением гашиша.
На протяжении нескольких лет он посещал клуб гашиша, основанный в Париже. Причем, по словам основателей этого общества, сам поэт не употреблял наркотик регулярно, а делал это только два-три раза в качестве эксперимента.
Чуть позже Бодлер все же пристрастился, причем к опиуму. Однако сумел побороть эту зависимость. О своем психоделическом опыте он написал несколько стихов, в том числе сборник "Искусственный рай".
Запрещенным сегодня веществам посвящены несколько статей Бодлера: "Поэма о гашише" и "Вино и гашиш". Воздействие наркотиков на творческую сущность поэт считал интересной, но не приемлемой для настоящего художника. Наркотикам поэт предпочитал вино, так как, по его мнению, только оно делало человека счастливым и общительным, в то время как гашиш и другие каннабиоиды только угнетали творческую натуру.
В своих статьях и стихотворениях Бодлер оценивает воздействие этих веществ на человеческий организм как сторонний наблюдатель, при этом не преувеличивая возможный эффект, но и не впадая в ненужное морализаторство.
Бодлер - художественный критик - оставил свои программные статьи, посвященные не только живописи и литературе, но и музыке. В сонете "Соответствия" он, в частности, обосновал принцип, по которому разные виды искусства могут взаимодействовать друг с другом.
Бодлер был большим любителем и тонким знатоком музыки. Именно он открыл для французов композитора Вагнера. Ему посвящено эссе поэта "Рихард Вагнер и "Тангейзер" в Париже", опубликованное в 1861 году.
В своих стихах и сонетах Бодлер неоднократно упоминал о своих музыкальных предпочтениях. Это в первую очередь Карл Мария фон Вебер, Людвин ван Бетхофен и Ференц Лист.
К стихам Бодлера многие знаменитые композиторы написали музыку. Среди них Клод Дебюсси, Анатолий Крупнов, Давид Тухманов, Милен Фармер, Константин Кинчев.
Шарль Бодлер (1821 – 1867) – ярчайшая фигура во французской литературе. В его поэзии перекрещиваются литературные пути середин века – от романтических традиций до символизма, по отношению к которому Бодлер неизменно воспринимается как предтеча. Глубинные закономерности развития литературы середины XIX столетия воплощаются в его творчестве в неповторимо самобытную форму.
Бодлера иногда причисляют к поэтам «Парнаса». Действительно, можно обнаружить некоторые черты, сближающие его творчество с произведениями парнасцев, в то же время ими нельзя обосновать и исчерпать размах и величие художественного мира автора «Цветов Зла».
Бодлер родился в Париже в апреле 1821 года в семье состоятельного чиновника. Его отец, которому в момент рождения будущего поэта было шестьдесят два года, шесть лет спустя умирает. Смерть отца и вторичное замужество матери омрачают детство нервного, впечатлительного ребенка. Воспитанием Шарля занимается его отчим Опик, полковник, а позднее генерал, верно служивший и королю Луи-Филиппу, и императору Наполеону III. Позже бунтарские настроения, которые поэт разделил с поколением 40-х годов, обострили семейный конфликт, привели к тому, что отчим – человек реакционных взглядов – стал в глазах Бодлера символом всего, что было ненавистно поэту в Июльской монархии. Приняв решение с оружием в руках бороться на республику, поэт считал, что по ту сторону баррикад стоит генерал Опик. Однако Бодлеру не удалось разрубить гордиев узел своих отношений с семьей и буржуазным обществом. Это явственно сказалось в ходе и особенно на исходе событий 1848 года.
В 18 лет Бодлер объявляет родным, что намерен стать писателем. (За два года до этого, в 1837 году, он получил премию на конкурсе за сочинение стихов на латинском языке.) В стихотворении «Напутствие» (включенном позднее в «Цветы зла») Бодлер рассказывает о своей матери, которая, «кляня дитя родное» и судьбу, воспринимает весть о рождении поэта как горе и позор.
В 1841 году родители, желая обуздать строптивца, отправляют его в «ссылку» – в плавание по Атлантике и Индийскому океану, чтобы он поработал в колониях и забыл о своих сумасбродных планах. Впечатления от этого путешествия остались у Бодлера на всю жизнь и отразись в его ранних стихотворениях «Даме креолке», «Экзотический аромат». В 1842 году он возвращается в Париж, с тем, чтобы жить самостоятельно, независимо от семьи. Бодлер приобщается к литературным и артистическим кругам, сближается с романтиками «неистового» крыла (Ж. де Нерваль, Т. Готье, А. Бертран и др.), завязывает разнообразные знакомства, переживает страстную (и на всю жизнь несчастливую) любовь к актрисе театра «Пантеон» Жанне Дюваль, посещает «Клуб гашишистов», пишет стихи. В ответ на столь «предосудительное» поведение пасынка генерал Опик устанавливает над ним официальную опеку, от которой Бодлер будет страдать до конца жизни.
Первые стихи Бодлера печатаются в 1843 – 1844 годах в журнале «Артист» («Даме креолке», «Дон Жуан в аду», «Малабарской девушке»). К числу первых публикацийпоэта относятся также статьи о живописи: «Салон 1845 года» и «Салон 1846 года», перевод-адаптация рассказа Э. По «Убийство на улице Морг» (1846) и повесть о молодом поэте «Фанфарло» (1847).
Важнейшим моментом в процессе становления общемировоззренческих и литературных ориентаций Бодлера стали конец 1840-х и начало 1850-х годов. Судьба Бодлера в эти годы олицетворяла участь той части французской интеллигенции, которая разделила гнев и иллюзии народа, вместе с ним сражалась за свержение трона, возлагала утопические надежды на республику, сопротивлялась узурпации власти Луи Бонапартом, натолкнувшись, наконец, на горечь и унижения капитуляции. Бодлер не только участвовал в баррикадных боях февраля и затем сотрудничал в республиканской прессе, поэт сражался вместе с парижскими рабочими на баррикадах и в июне 1848 года.
События общественно-политического плана – революция 1848 года и учреждение Второй французской республики, затем государственный переворот 1851 года и провозглашение империи Наполеона III в 1852 году способствовали резкому изменению первоначально анархически-бунтарских взглядов Бодлера. В 1848 году он еще верил в возможность благих перемен в обществе и активно участвовал в событиях: вступил в республиканскую организацию социалиста-утописта Л. О. Бланки, сотрудничал в газете «Национальная трибуна» и в альманахе «Народная республика», принял участие в основании газеты радикального толка «Общественное спасение». В это время Бодлер пишет статьи о необходимости «сблизить искусство с жизнью», отрицает созерцательность и противопоставляет ей активность в утверждении добра. В августе 1951 года он печатает статью о рабочем поэте Пьере Дюпоне, в песнях которого «прозвучали как эхо все горести и надежды нашей революции». Эта статья, безусловно, отражает тогдашние, уже сложившиеся представления Бодлера о миссии поэта. О том же свидетельствует опубликованная в январе 1852 года статья «Языческая школа» – памфлет поэта против собратьев по перу, равнодушных к политической борьбе своего времени, занятых лишь узкопрофессиональными вопросами. Одновременно Бодлер отстаивает идею «современного искусства». Эта мысль встречается у него не впервые. Уже в статьях, написанных до 1848 года, он говорил о необходимости художника слова «живо откликаться на события своего времени». Теперь этот тезис уточняется, приобретает новый социальный оттенок, о чем свидетельствует не только статья о Дюпоне, но и опубликованный вслед за статьей «Языческая школа» в том же периодическом издании («Театральная жизнь» за февраль 1852 года) стихотворный диптих «Два сумеречных часа». (Впоследствии поэт разделил диптих на два стихотворения – «Вечерние сумерки», «Предрассветные сумерки»).
В стихотворном диптихе «Два сумеречных часа» предметом поэзии является современный Париж, представленный в разных ракурсах. Парижская улица дана то в ее общих характерных очертаниях, то в привычных бытовых эпизодах, в сценках, увиденных через оконное стекло, в беглых портретах прохожих:
Казармы сонные разбужены горнистом.
Под ветром фонари дрожат в рассвете мглистом.
Вот беспокойный час, когда подростки спят,
И сон струит в их кровь болезнетворный яд…
… Вот поднялся дымок и вытянулся в нить.
Бледны, как труп, храпят продажной страсти жрицы –
Тяжелый сон налег на синие ресницы.
И нищета, дрожа, прикрыв нагую грудь,
Встает и силится скупой очаг раздуть,
И черных дней страшась, почуяв холод в теле,
Родильница кричит и корчится в постели.
Вдруг зарыдал петух и смолкнул в тот же миг,
Как будто в горле кровь остановила крик.
Городской пейзаж, приземлено-будничный, насыщенный грубыми деталями, перерастает в символ, полный волнующих загадок, побуждающий поэта задумываться о мире, им воссозданном. Лиризм диптиха сложен: мрачное открытие грязного, отвратительного сочетается с ощущением полноты жизни, могущества ее природных начал, их взаимопереходов, контрастов. Интересна композиция диптиха. Поэт живописует, вопрошая, хотя и не ставит прямых вопросов и не дает прямых ответов. Диптих начинается с упоминания о тех, «кто имеет право на отдых после дневных трудов». Это – рабочий, ученый. День принадлежит созиданию – таков оптимистический смысл движения авторской мысли, отраженной в композиции диптиха. В конце утренний Париж уподоблен труженику, берущему в руки орудие труда:
Дрожа от холода, заря влачит свой длинный
Зелено - красный плащ над Сеною пустынной,
И труженик Париж, подняв рабочий люд,
Зевнул, протер глаза и принялся за труд.
И все же главный предмет изображения в стихотворении – не труд, не созидание, а повседневность, подчеркнутая бездуховность, чуждая воспарениям ума и сердца. Когда через несколько лет, готовя книгу «Цветы зла» поэт разобьет диптих и разъединит стихотворения даже композиционно, эта тенденция усилится. Но и в 1852 году она ощущается достаточно определенно, означая скорый конец революционного периода деятельности Бодлера.
Действительно, под впечатлением государственного переворота 1851 года, который был воспринят им как «позор», о прежних своих надеждах и бунтарских порывах Бодлер будет вспоминать как о «наваждении 1848 года», за которым последует «физическое отвращение к политике» (из письма 1852 года).
Таким образом, глубокое разочарование поэта в возможности действием утвердить идеалы, недавно еще вдохновлявшие его, сочетается с упорством в бунте против мрачных сил, которые одержали верх и торжествуют. Подобная мятежность пройдет через все творчество Бодлера. Хотя он навсегда отходит от былых революционных увлечений и отворачивается от политики, как таковой, один из разделов строго продуманной по композиции поэтической книги «Цветы зла» получит название «Бунт». Помимо «Отречения святого Петра» в этот раздел войдут стихотворения «Авель и Каин» и «Литании Сатане». Триптих написан в традициях романтизма с его приверженностью к христианской символике, трактуемой свободно, часто полемично по отношению к церковному канону. Сатана и Каин представлены прежде всего как бунтари.
Стихотворение «Отречение святого Петра», опубликованное в конце 1852 года, – парафраза известной евангельской легенды об отступничестве одного из апостолов, который не признался схватившей Иисуса страже в знакомстве с ним.
В «Отречении святого Петра» основное внимание сосредоточено не на Петре, а на Боге-Отце и на Христе. Видя, что реальность слишком непохожа на то, о чем он мечтает, Христос, не будучи способным «меч в руки взять», отчаявшись, покидает этот мир и при этом не осуждает Петра за его отречение. Бунт Христа – это возмущение духа, не переходящее в активное реальное действие, при сохранении сострадательного отношения к человеку. Поясняя это стихотворение, опубликованное впервые в 1852 году и включенное затем в «Цветы Зла», Бодлер в авторском комментарии 1857 году подчеркивает, что его мысль вовсе не сводится к осуждению пассивности Христа. В «Отречении святого Петра» он лишь «подражает невежественным и резким суждениям» тех, кому претит миролюбие и смирение Христа: они упрекают его в том, что Спаситель не взял на себя роль воителя ради эгалитарных устремлений толпы (populace). Но если даже сын Божий не находит в этом мире отрады, значит, действительно мир слишком далек от совершенства, тогда как создавший его Бог взирает на него как «пресытившийся тиран», с наслаждением вслушиваясь в «симфонию» рыданий и проклятий своих жертв. Этой инвективой Богу и начинается «Отречение святого Петра».
В противовес легенде Бодлер не говорит об отступничестве Петра, а трактует его поступок как жест протеста против покорности жертвы палачам. В финале поэмы Бодлер с печалью констатирует, что не ценит этот мир, «где действие не в ладу с мечтой». Но вместе с тем он говорит, что сам хотел бы расстаться с жизнью «держа в руке меч и погибнуть от меча», то есть принять смерть в бою.
Свои надежды и свою молитву Бодлер обращает не к Богу, а к Сатане – его антагонисту – в стихотворении «Литания Сатане». Caтана в «Цветах Зла» – не просто один из персонажей, но герой, с которым автор связывает свои надежды, обманутые Богом, а потерянный paй становится символом некоего идеального мира, к новому обретению которого в далекой и, по существу, бесконечной перспективе будущего можно приблизиться лишь по пути искусства. Впрочем, в своих мировоззренческо-эстетических поисках поэт в равной мере допускает возможность опоры и на Сатану, и на Бога – об этом он недвусмысленно заявлял в «Гимне Красоте» и еще не раз вернется к этому тезису, например, в поэме «Плаванье»: «Ад или Рай – едино!»
В стихотворении «Авель и Каин», по-видимому, созданном сразу же после июньского восстания 1848 года, сразу же бросаются в глаза антибуржуазные тенденции. Поэт делит людей по полюсам богатства и нищеты, праздности и труда, благоденствия и страдания. Вопреки ортодоксальной христианской традиции все свое сочувствие Бодлер отдает не Авелю и его потомкам, а «племени Каина» – отверженным, обездоленным, голодным, страдающим:
Авеля дети, дремлите, питайтесь,
Бог на вас смотрит с улыбкой во взоре.
Каина дети, в грязи пресмыкайтесь,
И умирайте в несчастье, в позоре!
Авеля дети, от вас всесожженья
К небу возносятся прямо и смело.
Каина дети, а ваши мученья
Будут ли длиться всегда, без предела?
Авеля дети, все сделано чтобы
В ваших полях были тучными злаки.
Каина дети, а ваши утробы
Стонут от голода, словно собаки.
Сочувствие поэта «расе Каинов», то есть тех, кто трудится и голодает, несомненно. Финал поэмы – предсказание ниспровержения земной и небесной иерархии:
Авале дети! но вскоре! но вскоре!
Прахом своим вы удобрите поле!
Каина дети! кончается горе,
Время настало, чтоб быть вам на воле!
Авеля дети! теперь берегитесь!
Зов на последнюю битву я внемлю!
Каина дети! на небо взберитесь!
Сбросьте неправого бога на землю!
В дерзком призыве, заключенном в последних строках, поэт вплотную подходит к конкретно-социальному повороту мысли и все-таки остается в сфере умозрительного богоборческого бунта.
Сам факт публикации этого произведения в двух прижизненных изданиях книги «Цветы зла» (1857, 1861 годы) очень показателен для понимания умонастроений поэта после 1852 года, так как показывает, что Бодлер вовсе не зачеркнул идеалы и надежды своей молодости.
Характер стихотворений, написанных Бодлером после 1852 года, меняется. Вообще, начало 1850-х годов стало важнейшей вехой в оформлении литературно-эстетических взглядов поэта. В статье «Школа язычников» он выступает за такое искусство, в котором мир явлен не только в материальной, внешней форме, но и в движении духа, человеческих чувств и интеллекта. Только такое «цельное» искусство он считает жизнеспособным.
В 1852 году Бодлер публикует большой по объему и глубокий по содержанию очерк «Эдгар По, его жизнь и творчество» (впоследствии он станет предисловием к переводам рассказов американского писателя, изданным Бодлером в 1856 году). В этом очерке, а также в «Новых заметках об Эдгаре По» (1857) он размышляет о принципах творчества, отвечающих новому времени. В творчестве Э. По Бодлер видит нечто вроде образца или эстетического ориентира для самого себя.
После 1852 года Бодлер сблизился с Готье и Банвилем и гораздо спокойнее, чем раньше, даже сочувственно относился к культу совершенной, неподвижно величавой красоты, отличающей эстетику Готье. Однако, главное направление поисков автора «Цветов зла» явно не совпадало с принципами будущих кумиров парнасской школы. Даже отказавшись от многих идеалов юности, Бодлер остался верным требованию быть современным, выдвинутому им еще в 1840-х годах. Причем на этом новом этапе творчества особый акцент приобретает сформулированное им еще в статье «Салон 1846 года» толкование современности прежде всего как «современной манеры чувствовать». Усиливается субъективность творческого поиска Бодлера. Поэт настаивает на особом, очень важном значении правды, которую он в силу своего таланта и особой организации души, может поведать людям.
Специфика поэтического «почерка» Бодлера в полной мере проявилась в опубликованном в 1857 году сборнике «Цветы Зла». Этот сборник свидетельствует о неповторимой индивидуальности таланта его автора и в то же время о наличии органической связи мыслей, чувств и мировосприятия поэта с его эпохой. «Цветы Зла» считаются началом нового этапа в истории поэзии XIX века.
Сразу же после выхода в свет «Цветов Зла» Бодлер и издатели книги становятся «героями» судебного процесса, признаны виновными в оскорблении общественной морали и приговорены к денежному штрафу, уплате судебных издержек и изъятию из книги шести стихотворений: «Лета», «Драгоценности», «Лесбос», «Окаянные женщины», «Той, что слишком весела», «Превращение вампира».
Однако вердикт суда – это всего лишь один из полюсов восприятия «Цветов Зла» современниками поэта – полюс крайнего неприятия. Гонителям Бодлера противостоят выдающиеся французские писатели: В. Гюго, Г. Флобер, Ш. Сент-Бёв, П. Бурже и др.
«Цветы Зла» – новаторское произведение, так как заключает в себе черты характерного для поколения Бодлера мироощущения и утверждает новый принцип поэтической выразительности: романтический спонтанный лиризм, так же как декоративная изобразительность «пaрнасской» поэзии, отступают у Бодлера перед суггестивным иносказанием.
В 1861 году выходит второе прижизненное издание «Цветов Зла», дополненное тридцатью пятью новыми стихотворениями; в нем впервые выделяется раздел под названием «Парижские картины».
В окончательной редакции сборник состоит из шести циклов «Сплин и идеал», «Парижские картины», «Вино», «Цветы Зла» «Бунт», «Смерть». В композиции сборника отражается общее направление мысли поэта, которая развивается концентрически, постоянно тяготея к идее, заданной в названии и акцентированной во «Вступлении» к книге.
Смысл название сборника вызывает много вопросов. Поэт высказывался на этот счет не слишком внятно. Когда в 1857 году «Цветы зла» были объявлены аморальной книгой и организован суд над ней, поэт писал, что в целом его стихи преисполнены «отвращением ко злу», но позже в набросках для предисловий ко второму и третьему изданиям подчеркивал, что его увлекала возможность «извлечь красоту из зла». Эти противоречивые высказывания не позволяют легко обнаружить истину. По-видимому, в первом случае Бодлер стремился защититься от пристрастных судей, а во втором – отдавал дань склонности к эпатажу, характерному для друзей его юности, «малых романтиков», среди которых поэт особенно выделял Готье.
Очевидно, для истолкования «Цветов Зла» чрезвычайно важна бодлеровская концепция универсального зла. Зло универсально в том смысле, что присутствует не только в окружающем человека мире, в уродствах социального бытия, в стихийных силах природы, но и в самом человеке. Однако это не значит, что человек однозначно зол. В нем воплощены оба противоположных начала, он мечется между добром и злом. В стихотворении, открывающем сборник («Вступление»), Бодлер говорит, что, сознавая свою причастность к пороку, злу, он страдает, ему не дают покоя угрызения совести, но и «муки совести» его не всегда чисты.
Характерно, что поэт не обличает человека, а сострадает ему, потому что и сам он человек, отмеченный той же двойственностью. Свои стихи он обращает к тому, кого называет «лицемерный читатель, мой врат, мой двойник».
Зло универсально, но не абсолютно. Оно – лишь одна сторона двойственного во всех своих проявлениях бытия. Будучи антиподом добра, оно одновременно доказывает, что добро существует и побуждает человека к очищению, к свету. Муки совести не всегда остаются бесплодными, они – свидетельство того, что человека неодолимо влечет к высокому и благородному – ко всему, что вписывается в гамму добра и идеала: «О, наша слава и утехи, / Вы, муки совести во Зле» («Неотвратимое»).
В бесконечно емкое понятие «зло» у Бодлера входит и страдание, причиняемое индивиду проявлениями зла вне человека и в нем самом, тот аспект смысла заключен в подлинном названии сборника: «Les fleurs du Mal». Mal по-французски – не только зло, но и боль, болезнь, страдание, и этот оттенок значения слова Бодлер обыгрывает в посвящении книги своему другу Т. Готье: «...посвящаю эти болезненные цветы...» Бодлеровские «Цветы Зла» – не просто зарисовки проявлений зла, наблюдаемые поэтом-созерцателем, но и плоды страданий, причиняемых злом, зло, «проросшее» сквозь человеческую душу и порождающее в ней угрызения совести, болезненные реакции сознания, отчаяние, тоску, – все это поэт выражает словом «сплин».
Зло и добро соотносятся у Бодлера с понятиями «естественное», «природное», «физическое», с одной стороны, и «духовное», присущее только человеку, – с другой. Зло – атрибут природного, физического начала, оно творится естественно, само по себе, тогда как добро требует от человека усилий над собой, соблюдения определенных норм и принципов или даже принуждения. К осознанию добра и зла способен лишь человек благодаря присутствию в нем духовного импульса, и эта же способность побуждает его противиться абсолютной власти зла, обращая свои надежды к идеалам добра. Отсюда название самого большого по объему и самого значительного по смыслу цикла книги – «Сплин и идеал».
Отдельные стихи и целые книги «Стихов зла» свидетельствуют о широте той сферы чувств, которую она охватывает. Поэта привлекают проблемы эстетики, философии, социальной жизни, пропущенные через эмоциональный мир человека. Он не отвергает свой былой опыт, даже если отчужденно относится к событиям и явлениям, ранее его живо волновавшим. Таков уже упоминавшийся цикл «Бунт», непосредственно связанный с участием Бодлера в революции 1848 -ого года.
Если непосредственно рассматривать «Цветы Зла» в аспекте биографии автора, то можно сказать, что он опирается на «память души», не считая возможным исключить из сферы «современных чувств» те, что возникают в связи с перипетиями политической и социальной жизни. В 1852 – 1857-ом годах в бодлеровской концепции «личность – общество» акценты смещаются. Его теперь волнует не их прямое столкновение, а глубины и тайны, причем интимный мир человека предстает как «волнение духа во зле» (так охарактеризована книга в письме к адвокату, защищавшему на суде «Цветы Зла»).
Естественно, что «Цветы зла» дали основание для сопоставлений с личной биографией автора. Они есть уже в открывающем книгу философско-эссеистическом цикле стихотворений, где концепция поэтического творчества предстает как непрестанное борение антиномий не только абстрактно-интеллектуального порядка, но и плана личного, как столкновение грубого диктата реальности, сгибающего и уродующего творца. Еще очевиднее биографические моменты в интимной лирике. И тем не менее Бодлер был глубоко прав, настаивая на необходимости разделять лирического героя и автора «Цветов Зла».
Ставя целью обнаружение сущности современной жизни, поэт не просто воссоздает пережитое. Он сгущает противоречия и трагизм реальности. А поскольку социальный и политический аспект отодвинут на второй план, моральный начинает превалировать. И в этой связи порой возникают поразительные парадоксы. Много сил души отдано воссозданию темных сторон действительности. Поэт убежден, что бросает в глаза буржуа неприглядную правду о его подлинной сущности. Но издевательство над внешней благопристойностью порой переходит в сатанинский смех над сутью человека, даже в мучительство и самоистязание. Наряду с этим в сборнике встречаются стихотворения, исполненные добрых и высоких чувств, стремлений к идеалу. Лирический герой Бодлера предстает человеком, утратившим гармонию и единство душевной жизни. Это противоречие, если читать книгу «Цветы Зла» как целое, является ее главным трагическим конфликтом, с горечью воспринимаемым автором. В разделе «Сплин и идеал» есть стихотворение «Гэаутонтиморуменос», где об этой антиномии говорится в прямой форме. Там же констатируется ее безысходность. Но это стихотворение все же лишь частный случай. «Цветы Зла» – книга опровержений и вопросов, а не деклараций и четких ответов. Этому соответствует выраженное в критических статьях Бодлера 1850-х годов требование писать свободно, не связывая себя стереотипом – классическим или романтическим. Отрицая романтиков и классиков, поэт одновременно обращается к их опыту, как, впрочем, и к опыту По, Байрона, Гойи, Делакруа, художников Возрождения.
Особое место в первом разделе цикла «Сплин и идеал» принадлежит стихотворениям об искусстве: «Альбатрос», «Соответствия», «Люблю тот век нагой...», «Маяки», «Больная муза», «Продажная муза», «Красота», «Гимн Красоте» и др. Как бы ни трагична была судьба поэта («Альбатрос»), художника («Маяки»), любой творческой личности, они – «маяки», светочи духа в истории человечества, и назначение их в искусстве – выражать реальную жизнь, в которой добро и зло так же нерасторжимы, как неразлучны красота и страдание. Этот общий постулат является исходным во всех размышлениях поэта о принципах творчества. В «Гимне Красоте» из него рождается мысль о невозможности ассоциировать красоту только с добром, противопоставляя ее злу. Красота в его понимании выше добра или зла; будучи соизмеримой лишь с бесконечностью, она и ведет «в то беспредельное, что нам всегда желанно».
Выражая свое представление о красоте в нескольких стихотворениях, которыми открывается первый раздел, поэт словно бы противоречит самому себе: он восхищается то спокойной величавостью и бесстрастием («Красота»), то движением и устремленность ввысь («Воспарение»), то сложность, зыбкостью, взаимопроникновениями и переходами различных форм («Соответствия»).
Эта нестабильность поэтического кредо отражает присущую поэту в этот период абсолютизацию красоты, к вопросу о которой Бодлер многократно обращается и в поэзии, и в статьях. По сути дела им разделяется отвечающая духу его времени концепция красоты. Современная красота в его понимании много сложнее, чем зримая гармония линий, пропорций или цветовых эффектов; совершенство пластических форм ассоциируется в стихотворении «Красота» с неподвижностью и холодным бесстрастием. Такой красоте поклоняется «школа язычников». Возражая ей, Бодлер говорит: «...Есть красота у нас, что древним неизвестна...» («Люблю тот век нагой...»).
Современную красоту поэт определяет как «странную» или «не обычную» (bizarre – в статье «Всемирная выставка 1855 года»), вкладывая в этот эпитет неоднозначный, многоплановый смысл.
«Странная» красота чужда абстрактному идеалу совершенства, она обнаруживается в конкретном, в частных явлениях, во всем, что своеобразно и неповторимо, не похоже ни на что другое, необычно и в этом смысле «странно». Суть этой новой, современной красоты – не во внешней декоративности, а в выражении скрытых, глубинных движений души человека, его сомнений, страданий, печали, тоски. В этой гамме чувств проявляется надломленное сознание целого поколения, молодость которого совпала с событиями 1848 – 1851 годов, а зрелые годы – с режимом Второй империи: утрата последних иллюзий, связанных с верой в прогресс общества и совершенствование человека, недоверие к романтическому идеализму, апостолами которого оставались В. Гюго и Жорж Санд.
К поколению Бодлера принадлежали Г. Флобер, Ш. Леконт де Лиль, Т.де Банвиль, Г. Берлиоз, И. Тэн. В их романах, стихах, дневниках воплотились бесчисленные вариации настроений, которые особенно пронзительно звучат в поэзии Бодлера. В представлении Бодлера искусство и скорбь неразделимы. Меланхолия – вечная спутница красоты. «Я не могу представить себе… такой красоты, в которой совсем отсутствовало бы Несчастье»,- записывает он в одном из черновых набросков. Из такового видения жизни и «странной» красоты окружающих поэта «лиц, что ранят сердечный язв печать», и рождаются в 50-е годах «Сплин» (название четырех стихотворений), «Веселый мертвец», «Бочка ненависти», «Надтреснутый колокол», «Фантастическая гравюра», «Жажда небытия», «Непоправимое» и др.
В бодлеровской концепции прекрасного, изложенной позднее более полно в статье «Художник современной жизни» (1863), соединяются два начала: вечное, незыблемое, и современное, обусловленное определенной эпохой, причем особое внимание поэта привлекает эта вторая историческая «ипостась» красоты, ее конкретность, то есть специфика coвременной жизни во всех ее проявлениях, включая и уродливые, отталкивающие. Принципу современности в искусстве он посвящает специальную главу, которую так и называет: «La Modernite» («Дух coвременной жизни»). Бодлер не признает красоты, не отмеченной духом современности, характеризуя ее как «банальную», «неопределенную», «абстрактную» и «пустую».
Таким образом, острое чувство современности побуждает Бодлера, по существу, отвергнуть ориентированный на античное искусство «парнасский» идеал прекрасного, которым было навеяно его стихотворение «Красота». В «Гимне Красоте» и в стихотворении «Люблю тот век нагой...» он утверждает принцип «современной красоты». Это означает, что он признает в качестве предмета искусства все явления окружающей человека реальности и все порожденные ими переживания субъекта, все вариации и оттенки духовных состояний современного человека.
Наблюдая реальную жизнь, поэт встречает в ней не идеальную красоту, а лишь проявления красоты «странной», необычной, иногда причудливой и даже шокирующей. Это приводит поэта к стремлению расширить сферу поэзии, отведя в ней заметное место безобразному, отвратительному. Знаменитое стихотворение «Падаль» стало эпатирующим благонамеренную публику манифестом подобных устремлений.
Бодлер намеренно вводит в целый ряд своих произведений образы, способные эпатировать и даже ужаснуть («Поездка на Киферу», «Пляска смерти», «Фантастическая гравюра», и др.). Благодаря устремленности поэтической мысли Бодлера к высокому, духовному в его творчестве если не преодолевается полностью, то в значительной степени приглушается лейтмотивная тема страдания, например в стиховорениях «Лебедь», «Живой факел», «Духовная заря». Но самым серьезным аргументом, смягчающим «муки совести во зле», в книге становится искуссто - сфера творческой деятельности человека и одновременно воплощение духовных начал и вечных ценностей жизни.
В цикле «Сплин и идеал» находят выражение не только самые общие представления Бодлера о красоте, искусстве, судьбе художника, но и концепция «соответствий», которая является отличительной особенностью его эстетики. В поэтической форме она воплощена в знаменитом программном сонете «Соответствия», а теоретически аргументирована в статьях об Э. Делакруа, Р. Вагнере и Т. Готье.
Бодлер различает два типа соответствий. Первый – между физической реальностью и сферой духовного, между миром чувственных форм и миром идей. Предметный мир – это совокупность символов, знаков мира и идей:
Природа – некий храм, где от живых колонн
Обрывки смутных фраз исходят временами.
Как в чаще символов, мы бродим в этом храме,
И взглядом родственным глядит на смертных он.
Второй тип соответствий – между разными чувственными ощущениями человека: слуховыми, зрительными, обонятельными:
Когда их стройный хор един, как тень и свет,
Перекликаются звук, запах, форма, цвет,
Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье.
Каждое в отдельности человеческое чувство дает лишь далекие и смутные, как эхо, отзвуки, то есть несовершенное знание о мире. При этом одна и та же идея или ее вариации могут воплощаться в чувствованиях разного характера именно потому, что между последними существует некая аналогия, внутренняя сущностная связь: «Перекликаются звук, запах, форма, цвет». Благодаря этому «согласию», то есть единству, чувства способны уловить заключенную в материальном явлении идею в ее полноте. Они подобны инструментам в оркестре: каждый ведет свою партию, но симфония рождается только при их слаженном звучании.
Этот тезис о межчувственных связях (синэстезии) Бодлер иллюстрирует конкретным примером соответствий: запах тела ребенка, звук свирели (в подлиннике – гобоя), зелень сада выражают одну и ту же идею свежести, чистоты, безыскусности, искренности, простоты:
Есть запах чистоты. Он зелен, точно сад,
Как плоть ребенка, свеж, как зов свирели, нежен.
Другие – царственны, в них роскошь и разврат,
Для них границы нет, их зыбкий мир безбрежен, –
Так мускус с бензой, так нард и фимиам
Восторг ума дают и чувств изведать нам.
Выстроить в один ряд эти субъективные чувственные ассоциации поэту помогает воображение – высшая творческая способность, «божественный дар», соединяющий в себе и анализ, и синтез. «Именно благодаря воображению мы постигаем духовную суть цвета, контура, звука, запаха», – утверждает Бодлер в статье «Салон 1859» года».
В отличие от романтиков, которые все права отдавали творческому воображению, Бодлер не меньшую роль отводит и мастерству, технике, труду, без которых не добиться максимально выразительной формы. Совершенство формы у Бодлера становится средством преодоления ущербности жизненного материала – реалий «эпохи упадка», как он называл свое время. Поиски совершенной формы он считал «героизмом времен упадка», и не случайно его излюбленным жанром был сонет, который благодаря своей строго выверенной, изощренной структуре позволяет передать тончайшие оттенки восприятия мира человеком, выразить даже то, что кажется невыразимым. «Невыразимого не существует», – с сочувствием повторяет Бодлер слова Т. Готье.
В период создания «Цветов Зла» Бодлер был занят поисками новой изобразительности, ярко проявившимися в стремлении поэта запечатлеть непосредственность ощущений («Экзотический аромат»), переживаний («Гармония вечера») и одновременно передать через мгновенное и преходящее вечные и универсальные сущности. Так, в стихотворении «Экзотический аромат» поэт пытается передать всю гамму чувств, охватывающих человека, когда он слышит запах духов, созданных на основе растений, привезенных из чужих стран. Экзотический аромат уносит лирического героя в далекий мир, воскрешая целый ряд представлений о том пространстве, с которым он связан. Мысленным взором герой проникает в иные земли, перед ним, как в калейдоскопе, проходят сменяющие друг друга яркие и живые картины:
Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета,
Вдыхаю аромат нагих грудей,
Я вижу пред собой прибрежия морей,
Залитых яркостью однообразной света;
Ленивый остров, где природой всем даны
Деревья странные с мясистыми плодами;
Мужчин с могущими и стройными телами,
И женщин, чьи глаза беспечностью полны.
За острым запахом скользя к счастливым странам,
Я вижу порт, что полн и мачт, и парусов,
Еще измученных борьбою с океаном,
И тамариновых дыхание лесов,
Что входит в грудь мою, плывя к воде с откосов,
Мешается в душе в напевами матросов.
В искусстве Бодлер делает открытия, сопоставимые с открытиями живописцев – экспрессионистов. Основа поэтического образа у Бодлера – это связь человека и внешнего мира. Материальная предметная реальность присутствует в его поэзии не только как данность окружающего мира, но и как объект чувственного, эмоционального и интеллектуального восприятия действительности человеком. В статье «Философское искусство» он говорит о присущем подлинному искусству «суггестивной магии, благодаря которой соединяются объект и субъект, внешний по отношению к художнику мир и сам художник». Действительно, его поэзия не описательна, а иносказательна и суггестивна. Яркими примерами, подтверждающими это, являются стихотворения «Предсуществование», «Живой факел», «Гармония веера», «Музыка», «Сплин» («Когда на горизонт, свинцовой мглой закрытый...»).
Увлеченный поисками средств новой выразительности Бодлер в то же время вновь и вновь обращает свой взор к классицистическому типу художественного творчества, беря у него не только общую тенденцию, но и частности: строгость композиции, традиционность строфики, ритмического строя, рифмы. «Странный классик тех областей, которые сами по себе к классике не относятся», – сказал о Бодлере его современник Арсен Уссей.
Второй цикл «Цветов Зла» – «Парижские картины» – оформился лишь во втором издании книги в 1861 году. Его лейтмотивом стала урбанистическая тема, тема города, которую Бодлер считал непременной в современном искусстве. Главное, что привлекает его в большом городе, – это не «величественное нагромождение камня», металла, труб, «изрыгающих в небосвод густые клубы дыма», не «ажурные переплетения» строительных лесов, а драматические судьбы людей, живущих под крышами современных городов, а также «величие и гармония, порожденные огромным скоплением людей и зданий, глубокое и сложное обаяние многовековой столицы, познавшей и славу, и превратности судьбы».
В урбанистических стихах Бодлера город представлен в разных аспектах. Иногда это реальные картины Парижа. В городском пейзаже соединяются природное и рукотворное, созданное человеком; поэт наблюдает одновременно «и в небесах звезду, и лампы свет в окне» («Пейзаж»).
В период создания этого цикла завязалась переписка между Бодлером и Гюго. Изгнанник восхищался талантом своего корреспондента, говорил об их творческой близости, но и спорил с ним, защищая идею прогрессивного развития человека и человечества. Бодлер был явно не согласен с этим, социальная несправедливость казалась ему вечной, а прогресс он отождествлял с «буржуазным преклонением перед производством материальных ценностей».
Вообще, взаимоотношения в Гюго явно оказали влияние на Бодлера. Поэтому в «Парижские картины» включаются стихотворения, посвященные Гюго «Семь стариков», «Старушки». Потерянность, несчастье человека, сломленного годами и нищетой, изображается в них с большой убедительностью.
Жизнь людей в каменных недрах столицы, исполненная драм и печалей, вызывает в поэте сострадание. Отсюда такие сравнения: «в мутных сумерках мерцает лампа смутно, как воспаленный глаз, мигая поминутно»; «мир, как лицо в слезах, что сушит ветр весенний»; «вдруг зарыдал петух и смолкнул в тот же миг, как будто в горле кровь остановила крик» («Предрассветные сумерки»). На фоне городского пейзажа взору поэта предстают не просто жанровые сценки, а эпизоды и встречи, заставляющие его размышлять о разнообразных, но всегда нелегких судьбах горожан («Рыжей нищенке», «Слепые», «Прохожей», «Игра»).
В жизни Парижа поэту видится что-то таинственное, завораживающее, скрывающееся под покровом самого заурядного, город «кишит» призраками и видениями. Так, рядом со случайным прохожим, стариком в лохмотьях, каким щедро подают милостыню, вдруг появляется его двойник, затем он фантастически «умножается» еще и еще, и по улице следует уже целый «кортеж» призраков («Семь стариков»). Призрачным и зыбким предстает город и в стихотворении «Парижский сон».
Бодлер не ставит целью дать в «Парижских картинах» лишь зарисовки «с натуры», он стремится выразить свое видение, в котором, как он признается в стихотворении «Лебедь», все реалии города приобретают иносказательный смысл, все конкретно-материальное «аллегорично». Поэт воссоздает свое представление, свой миф Парижа.
Третий цикл «Цветов Зла», состоящий всего из пяти стихотворений, называется «Вино». В нем развивается тема «искусственного рая», появившаяся в творчестве Бодлера с начала 50-х годов, когда он делает первые наброски трактата «Искусственный рай» – об опьянении вином, гашишем или подобными средствами. Человек в состоянии опьянения воображает себя Богом, центром мироздания, упивается иллюзией счастья – искусственного, галлюцинаторного, но затем неизбежно возвращается к действительности. Возможно, этой логикой объясняется то, что следующий небольшой цикл получает название, совпадающее с названием всего сборника, – «Цветы Зла». В этом цикле слышны отзвуки наиболее пессимистических, мрачных мотивов «Сплина», особенно отчетливо выраженные в стихотворениях «Разрушение», «Две сестрицы» (это разврат и смерть), «Фонтан крови», «Путешествие на Киферу».
Согласно бодлеровской концепции, сплин – это порождение универсального зла, но человек вновь и вновь пытается преодолеть его и вырваться из его круга. Разуверившись в «искусственном рае», он отваживается на бунт. «Бунт» – название пятого цикла «Цветов Зла», включающего всего три стихотворения, написанные по библейским мотивам, которым поэт дает свою интерпретацию. Как уже указывалось ранее, стихотворения «Отречение святого Петра», «Литания Сатане», «Авель и Каин» были написаны Болдером ранее и позже включены в сборник, по-видимому, потому, что продолжали соответствовать умонастроениям поэта, которых хотя и отказался от своей прежней революционности, все же не желал смиренно и спокойно принимать окружающий его жестокий и несправедливый мир.
Последний, шестой цикл «Цветов Зла» составляют шесть стихотворений (сонетов) и поэма «Плаванье». Они объединены общим название «Смерть», подчеркивающим лейтмотивную тему цикла. Смерть – неизбежный удел всех, но эта тривиальная мысль у Бодлера не главная. Его увлекает надежда, что смерть – не абсолютный конец для человека, а еще одно проявление бесконечной реальности, которое тоже необходимо познать. Смерть – это погружение человека в другой, неведомый мир, в инобытие. Плаванье корабля по бурным и опасным морям символизирует жизнь и вечный поединок человека со стихийными силами npироды, с бесчисленными враждебными обстоятельствами социального бытия и с «Люцифером, что дремлет на дне каждой человеческой души». Итог путешествия – смерть, но и в смерти «истые пловцы» видят не трагический финал жизни, не свое поражение, а один из ликов бесконечности, в которую с надеждой и страстью познания погружаются дерзкие, ищущие умы.
Поэма «Плаванье», по существу, стала эпилогом «Цветов Зла», акцентирующим идею вечного поиска и непреодолимой устремленности человека к познанию мира, всех его тайн и загадок.
«Цветы Зла» – шедевр Бодлера, но далеко не единственное значительное произведение, созданное им. В 1850 – 1860-е годы он пишет цикл поэтических миниатюр в прозе «Парижский сплин», который будет опубликован лишь посмертно, в 1868 году. Это произведение, совершенно новаторское и по содержанию, и по форме. В нем литературная традиция урбанизма соединяется с новым типом лиризма. В «Парижском сплине» сильнее, чем в «Цветах Зла», лирическое начало, а принцип циклизации парадоксально соединяется с фрагментарностью. Прием фрагментарности отвечает задаче воссоздания общей картины через отдельные штрихи, «вспышки» увиденного в окружающем мире.
Об этом произведении говорят как о новом этапе развития французской просодии, утвержденном вскоре Рембо, а затем символистами. Бодлер по сути дела уже давал теоретическое обоснование верлибру, когда писал о «чуде поэтической прозы, музыкальной помимо ритма и рифмы, достаточно гибкой и скандированной, чтобы адаптироваться к лирическим движениям души, к прихотливости мечтаний и к скачкам мыслей». Но лирическая непринужденность бодлеровских поэм в прозе сочетается с их афористичностью как целого. В них всегда есть «мораль» как сюжетообразующий элемент, причем финальный вывод обычно ее не исчерпывает. «Парижский сплин» является своеобразной репликой французской моралистике XVII – XVIII веков, хотя о прямом подражании Ларошфуко или Лабрюйеру говорить не приходится. Зато есть убедительные доказательства влияния на Бодлера творчества Гюго, восхищение которым выражено в статьях начала 1860-х годов.
В «Парижском сплине» возникают образы обиженных, слабых, брошенных на дно большого города людей. Жизнь города, его контрасты, драмы, тайны, красоты и ужасы порождают в душе человека новое видение жизни, дают импульсы к восторгам и сарказму, к порывам энтузиазма и иронии, к состраданию и жестокости, к экстазу и печали или невыразимому смятению. Передать состояние души человека, живущего в «эпоху упадка», можно лишь средствами нового лиризма в отличие от романтического спонтанного эмоционального самовыражения, непосредственного излияния чувств. Бодлеровский лиризм опосредован на основе принципа «суггестивной магии, благодаря которой соединяются объект и субъект». Фрагментарные, порой хаотичные, противоречивые, изломанные, лишенные цельности чувствования индивида воссоздаются в поэтических миниатюрах как реакция на бесконечно разнообразные импульсы, исходящие от окружающей реальности. Из этих отдельных импульсов, штрихов, фрагментов, кусочков складывается нечто вроде мозаики: общее настроение, состояние «души в смятении».
В жанровом отношении «Парижский сплин» продолжает уже наметившуюся, но еще не обнаружившую всех своих возможностей традицию поэтических миниатюр в прозе (или «стихотворений в прозе»).Впоследствии эта новаторская тенденция будет воспринята и плодотворно продолжена символистами.
Практически все, что написано Бодлером в течение последнего десятилетия жизни, увидит свет лишь в посмертных публикациях. Это не только «Парижский сплин», но и трактат «Искусственный рай» (1878), и произведение исповедального характера – дневник «Мое обнаженное сердце» (1878), который Бодлер пишет с 1861 года, а также два сборника статей об искусстве и литературе: «Художественные достопримечательности» (1868) и «Романтическое искусство» (1869).
В «Художественных достопримечательностях» преобладают статьи об изобразительном искусстве. Бодлер был знатоком живописи и сам обладал талантом рисовальщика, у него были широкие контакты в мире искусства и много друзей среди художников, прежде всего Г. Курбе (портреты Бодлера писали Г. Курбе, Э. Мане, О. Домье, Т. Фантен-Латур и др.). Домье говорил, что Бодлер мог бы стать великим художником, если б не предпочел стать великим поэтом.
Критические статьи Бодлера по своему содержанию и уровню профессионализма, а также по значимости не уступают его поэтическому иворчеству. В них трактуются многие принципиально важные вопросы эстетики: концепция современного искусства и современной «странной» красоты, элементы эстетики безобразного, теория «соответствий», обоснование принципа взаимодействия искусств, понимание «чистого искусства» и «сверхнатурализма», отношение к природе, представление о смысле художественного творчества и о судьбе поэта и др.
Творчество Бодлера было новаторским для своего времени. В его поэзии уже присутствуют проблематика и средства выражения, предвещающие символизм и даже поэзию XX века. Это экзистенциальные темы (добро, зло, идеал, красота и т.п.), мотив «метафизической тоски», слияние эмоционального и философского начал, субъективного и объективного, суггестивное, символическое выражение идей и настроений через явления материального, предметного мира, поиски новых поэтических форм наряду с мастерским использованием средств традиционной стихотворной просодии.
Шарль Бодлер - знаменитый критик, поэт и классик французской литературы. Участник Революции 1848 года. Считается предшественником французского символизма. В этой статье вам будет представлена его краткая биография. Итак, приступим.
Шарль Бодлер, биография которого известна всем любителям родился в Париже в 1821 году. В будущем он будет называть брак собственных родителей «несуразным, старческим и патологическим». Ведь отец был старше матери на целых тридцать лет. Франсуа Бодлер рисовал картины и с детства прививал сыну любовь к искусству. Он часто ходил с Шарлем в различные галереи и музеи, а также знакомил его с коллегами-художниками. Франсуа скончался, когда мальчику едва минуло шесть лет. Через год мать Шарля вновь вышла замуж. Её избранником стал генерал Олик, с которым у будущего поэта сразу не сложились отношения. Второй брак матери нарушил Шарля. У него развивался классический Из-за этого будущий поэт совершил в юности множество шокирующих для общества поступков.
В возрасте 11 лет Шарль Бодлер, биография которого есть сейчас во многих литературных энциклопедиях, переехал вместе с семьёй в Лион. Там его определили в пансион, а после - в Королевский колледж. В 1836 году семья вернулась обратно в Париж, и Шарль поступил в лицей Позже мальчика выгнали оттуда за проступок. В 1839 он шокировал родителей заявлением о том, что хочет посвятить свою жизнь литературе. Тем не менее Шарль всё же поступил в школу Хартий, но появлялся там очень редко. Будущего поэта больше всего влекла студенческая жизнь Латинского квартала. Именно там он наделал кучу долгов и получил наркотическую зависимость. Но самым щедрым «подарком» Латинского квартала стал сифилис. Именно от него Бодлер и умрёт спустя четверть века.
Видя, как сын «катится» по наклонной, родители решили взять ситуацию в свои руки. Индия - вот куда по наставлению отчима должен был отправиться на корабле Шарль Бодлер. Плавание продлилось всего два месяца, так как судно попало в шторм, доехав лишь до острова Маврикий. Там поэт попросил капитана отправить его обратно во Францию. Всё же короткое путешествие оказало определённое влияние на творчество Бодлера. В его будущих произведениях будут прослеживаться морские запахи, звуки и тропические пейзажи. В 1842 году Шарль Бодлер, биография которого была насыщена разными событиями, достиг совершеннолетия и обрёл право на владение наследством. Полученные 75 тысяч франков позволили молодому человеку вести беззаботную жизнь светского денди. Спустя два года половина наследства была растрачена, и мать в судебном порядке установила опеку над оставшимися финансами.
Бодлера глубоко оскорбило её поведение. Он рассматривал поступок матери, как посягательство на собственную свободу. Ограничение в деньгах отрицательно повлияло на его жизнь. Шарлю нечем было заплатить кредиторам, которые будут преследовать поэта до конца дней. Всё это усилило бунтарские настроения молодого человека. В 1848 году поэт Шарль Бодлер проникся духом Февральской революции и принял участие в баррикадных боях. Его мнение по данному вопросу изменил декабрьский переворот 1851 года. Молодой человек почувствовал к политике отвращение и полностью потерял к ней интерес.
Литературная деятельность поэта началась с написания критических статей о французских живописцах (Делакруа и Давиде). Первое опубликованное сочинение Шарля называлось «Салон 1845 года». Огромное влияние на молодого поэта оказали произведения Эдгара По. Шарль Бодлер, книги которого ещё не издавались, писал о нём критические статьи. Также он переводил сочинения По. Причём интерес к творчеству этого автора Бодлер сохранил до конца жизни. С 1857 по 1867 год в периодической печати вышло довольно много стихотворений в прозе, написанных Шарлем. Уже после его смерти их собрали в единый цикл «Парижский сплин» и опубликовали в 1869 году.
Герою этой статьи принадлежит самое внятное для того времени описание человека. Также существует гипотеза, что есть ряд произведений, которые, находясь под воздействием психотропных препаратов, написал Шарль Бодлер («Разрушение» и др.). Но она является неподтверждённой.
С 1844 по 1848 поэт был постоянным посетителем «Клуба гашишистов», основанного Жозефом-Жаком Моро. В основном Шарль употреблял давамеск. Другой член клуба - Теофиль Готье рассказывал, что Бодлер не принимал его на постоянной основе, а делал это лишь для экспериментальных целей. Да и сам гашиш был поэту отвратителен. Впоследствии Шарль пристрастился к опиуму, но в начале 50-х смог преодолеть эту пагубную привычку. Позже он создал цикл из трёх статей под названием «Искусственный рай», где подробно описал свои психоделические опыты.
Два произведения, которые сочинил Бодлер Шарль («Поэма о гашише», «Вино и гашиш»), были полностью посвящены каннабиноидам. Герой этой статьи считал интересным воздействие данных веществ на организм, но был против их приёма для стимуляции творческой деятельности. По мнению поэта, вино могло сделать человека общительным и счастливым. Наркотик же изолировал его. «Вино, скорее, превозносит волю, а гашиш просто её уничтожает» - именно так говорил Шарль Бодлер. Соответствия этим словам, можно отыскать в тематических статьях поэта. Хотя там он старался рассуждать максимально объективно, не впадая в морализаторство и не преувеличивая психотропные эффекты гашиша. Именно поэтому большая часть читателей доверяла сделанным им выводам.
«Цветы зла» - вот сборник стихов, благодаря которому прославился Шарль Бодлер («Гимн красоте» - одно из самых известных его произведений, которое туда входило). Он был издан в середине 1857 года. Против типографов, издателя и автора сразу возбудили уголовный процесс. Их обвиняли в кощунстве и непристойности. В итоге целых шесть произведений изъял из своего сборника Шарль Бодлер («Гимн красоте» не входил в их число), а также заплатил 300 франков штрафа. Убранные стихи будут опубликованы в Бельгии в 1866 году (во Франции цензуру на них снимут лишь к 1949 году). В 1861 году было опубликовано 2-е издание «Цветов зла», куда вошли тридцать новых произведений. Также Бодлер решил поменять содержание, разделив его на шесть глав. Теперь сборник превратился в своеобразную автобиографию поэта.
Самой длинной стала первая глава «Идеал и Сплин». В ней Бодлера «разрывают» противоборствующие мысли: с целью обрести внутреннюю гармонию, он молится и Сатане (животное начало) и Богу (духовное начало). Вторая глава «Парижские картины» переносит читатели на улицы столицы Франции, по которым Шарль бродит целые сутки напролёт, терзаясь своими бедами. В третьей главе Бодлер пытается успокоить себя с помощью наркотиков или вина. В четвёртой главе «Цветов зла» описываются бесчисленные грехи и искушения, перед которыми Шарль не смог устоять. В пятой главе поэт яростно бунтует против собственного удела. Последняя глава под названием «Смерть» - это конец странствий Бодлера. Описанное в ней море становится символом освобождения души.
Жанна Дюваль стала первой девушкой, для которой начал писать Шарль Бодлер. Стихи о любви посвящались ей регулярно. В 1852 году поэт временно расстался с этой роковой мулаткой, которая постоянно доводила его до самоубийства неверностью и злобными выходками. Новой музой Бодлера стала Апполония Сабатье, работавшая ранее натурщицей и дружившая со многими художниками. Её с поэтом связывали исключительно платонические отношения.
В 1865 году Шарль Бодлер, биография которого была представлена в этой статье, уехал в Бельгию. Жизнь там казалась скучной. Тем не менее поэт провёл в этой стране почти два с половиной года. Здоровье Шарля постоянно ухудшалось. Однажды он потерял сознание прямо в церкви и упал на каменные ступени.
В 1866 году поэт тяжело заболел. Свой недуг Шарль описывал врачу так: наступило удушье, путались мысли, возникало ощущение падения, кружилась и болела голова, проступал холодный пот, появилась апатия. О сифилисе по понятным причинам он не упоминал. Шли дни, и здоровье Шарля постепенно ухудшалось. В начале апреля его доставили в Брюссельскую больницу в тяжёлом состоянии. Но после приезда матери Бодлера перевезли в гостиницу. Поэт выглядел ужасно: отсутствующий взгляд, перекошенный рот, невозможность произносить слова. Болезнь быстро прогрессировала и доктора говорили, что должно произойти какое-то чудо, чтобы выздоровел Шарль Бодлер. Смерть поэта наступила в конце августа 1867 года.
– автор странного выражения «проклятые поэты». К таковым он относил прежде всего себя. В этот список также входили несколько одиозных авторов и, конечно, Бодлер. Последний оказал влияние на мировую литературу, в том числе и на становление представителей русского символизма. Творчество Шарля Бодлера было основано на контрастах. Жизнь его представляла собой мучения, бесплодные попытки найти баланс между иллюзорным поэтический миром и реальностью.
Будущий поэт, критик и эссеист родился в 1821 году во французской столице. Ранний период в биографии автора «Цветов зла» был безоблачным. Когда Шарль появился на свет, отцу было уже за 60. Матери – 28. Каролина Аршанбо была бесприданницей. Однако замужество за немолодым и состоятельным человеком привлекло ее не только возможностью выбраться из нищеты. Франсуа Бодлер был обходителен, обладал аристократическими манерами и оригинальным складом ума.
Отец Шарля вышел из крестьян. Участвовал в революционных событиях. Эпоха открыла новые пути для представителей низших сословий. Франсуа Бодлер получил университетское образование. Работал в сенате, медленно, но верно поднимался по социальной лестнице.
Бодлер-старший часто водил сына по старинным достопримечательностям. Уже в раннем возрасте в мальчике пробудилась любовь к искусству. Отец умер, когда Шарль был еще ребенком. Первую психологическую травму поэт получил в детстве, со смертью отца. Он не только потерял близкого человека, но и познал муки ревности.
Мать вдовствовала всего год. На этот раз избранником Каролины стал 39-летний офицер, не смысливший ничего в литературе и искусстве. Это был человек сдержанный, дисциплинированный, образованный. Но ему не удалось найти подход к пасынку. Шарля отправили в Лион, в интернат при Королевском колледже.
Первые стихотворения Бодлера относятся к парижскому периоду. После выпуска из интерната он уехал в столицу, где продолжил образование. Ранние произведения наполнены чувством разочарованности, тоски. В 1841 году лирик закончил обучение. Отчим настаивал на юридической карьере. Однако Шарль уже тогда знал, что жизнь его будет связана с литературой. Родители убедили его отправиться в Индию, надеясь, что таким образом спасут юношу от «пагубного пути».
Вояж продолжался меньше года. Бодлер, так и не достигнув берегов Индии, побывал на острове Реюньон. Морские пейзажи оказали на молодого лирика сильные впечатления, а позже отразились в поэтическом творчестве.
В начале литературного пути Бодлер черпал вдохновение в событиях конца 40-х. Поэт не остался в стороне от нарастающего революционного движения. Наряду с рабочими сражался на баррикадах летом 1848 года, публиковал статьи в радикальной парижской газете. Позже он назовет это наваждением. А с годами начнет испытывать почти физическое отвращение к политике.
Первые стихотворения Шарль Бодлер напечатал 1843 году. Расцвет творческих сил пришелся на начало 50-х. Главным предметом изображения в поэтических произведениях стала бездуховность, столкновение идеалов с серой действительностью. В 1957 году вышел в свет сборник, вызвавший резонанс в обществе, «Цветы зла».
Действительность представлялась поэту хаотичной и бесформенной. В отличие от романтиков, которых тоже не устраивала реальность, Бодлер не тешил себя иллюзиями, не грезил сказочным миром. В человеческой душе он видел фрагмент гниющей реальности. В стихотворениях, вошедших в скандальный сборник, автор обнажил собственные пороки. Бодлер стал первым поэтом, выступившим с критикой не так в адрес общества, как в адрес самого себя.
«Гимн красоте», вошедший в знаменитый сборник, не воспевание прекрасного. Красоту в этом произведении автор представил притягательной, чарующей, но беспощадной. Этот контраст нашел отражение в композиции стихотворения. Главный элемент здесь – антитеза.
В «Благословлении» поэт говорит о страшном зле в этом мире – о скуке. Произведения из «Цветов зла» подверглись многочисленным истолкованиям. Многозначительный философский смысл стихотворений поэта-декадента – извечная тема литературных споров. Цензоры, современники Бодлера, сочли отдельные произведения откровенно непристойными. Читатели и критики встретили их с восторгом.
Спустя две недели после публикации сборника начался процесс против автора. Бодлера обвинили в богохульстве, нарушении нравственных норм. Поэт вынужден был оплатить штраф, который удалось сократить благодаря обращению к императрице. Среди стихов, вошедших в книгу, вызвавшую переполох в обществе: «Альбатрос», «Падаль», «Идеал», «Флакон», «Бездна», «Самообман».
Созданные им образы одновременно притягательные и отталкивающие. Цитата, демонстрирующая пессимистичность французского поэта, – «Человек должен низко пасть, чтоб поверить в счастье». Еще одна книга основоположника декаданса, изданная в 1957 году, – «Поэма в прозе». Но она уже не имела такого широкого успеха.
«Парижский сплин» – сборник, увидевший свет в 1960 году. В книгу вошли стихотворения в прозе («Толпы», «Старый паяц», «Чужеземец», «Игрушка бедняка»). «Мое обнаженное сердце» – собрание дневниковых записей. Обе книги поэт не завершил. Болезнь, неудачи в личной жизни лишили его последних сил.
Бодлер – первый литератор, уделивший в своём творчестве внимание воздействию гашиша на сознание человека. В конце 40-х он посещал клуб, участники которого активно принимали запрещенные сегодня препараты. Сам же употреблял гашиш всего несколько раз в жизни. Теофиль Готье утверждал, что сомнительное счастье гашишиста у Бодлера вызывало отвращение. Правда, в начале 50-х поэт распробовал опиум. Но от этого пристрастия ему удалось избавиться.
Об опыте применения психотропных препаратов он написал несколько статей, вошедших в книгу «Искусственный рай». Эссе о вине и гашише было написано в 1951 году. Спустя семь лет Бодлер посвятил воздействию наркотического средства еще одно произведение. Он полагал, что на сознание человека препарат оказывает интересное действие. Однако его применение несовместимо с творческой деятельностью. Иного мнения он придерживался относительно вина. Поэт утверждал, что алкоголь делает человека открытым, одухотворенным, счастливым.
В биографии Шарля Бодлера неизменно упоминается имя Жанны Дюваль. Актриса стала музой французского поэта. Он посвятил ей множество произведений: «Шевелюра», «Балкон», «Танцующая змея». Обворожительная креолка вдохновила его и на создание стихотворения «Падаль» из сборника «Цветы зла». Они познакомились в начале 40-х, но семья Бодлера не приняла Жанну. Мать сделала всё, дабы разлучить их. Однажды поэт-декадент даже предпринял попытку суицида.
Бодлер не расставался с Дюваль до конца жизни. Он человеком был расточительным, ввязывался в сомнительные проекты. Родственники выплачивали ему ежемесячно сумму, которая быстро иссякала. Большую часть жизни Бодлер провел в нищете. К тому же, как и Жанна, страдал сифилисом.
В середине 60-х Шарль Бодлер покинул Париж. Последние годы своей жизни провел в Бельгии. Состояние ухудшалось, болезнь стремительно разрушала тело больного. Однажды на улице он потерял сознание. В апреле 1866 года Бодлера госпитализировали, но вскоре перевезли в гостиницу. Разум автора «Цветов зла» постепенно угасал. Поэт перестал вставать с постели, не произносил ни слова.
В 1867 году Бодлера поместили в лечебницу для душевнобольных. 31 августа он скончался. Могила великого французского поэта находится на легендарном парижском кладбище, ставшем последним пристанищем для знаменитейших французов, – в Монпарнасе.
«Обожаю девок и ненавижу философствующих дам».
«Женщина противоположна денди. А значит, она отвратительна».
«Довод в пользу Бога. Ничто не существует бесцельно».
«Суеверие – вместилище всяческих истин».
«Робеспьера ценят только за то, что он произнес несколько красивых фраз».
В 80-х годах прошлого века Поль Верлен ввел в литературный обиход выражение "проклятые поэты". "Проклятыми" он назвал тогда Тристана Корбьера, Артюра Рембо, Стефана Малларме, Марселину Деборд-Вальмор, Огюста Вилье де Лиль-Адана и, разумеется, себя самого. Продолжи Верлен свои очерки, и первое место в его списке, скорее всего, занял бы Шарль Бодлер, поэт, чьей судьбой стало самомучительство. Все творчество Бодлера выросло из кричащего столкновения между его "обнаженным сердцем", до беззащитности чувствительной душой, жаждавшей ощутить "сладостный вкус собственного существования" (Сартр), и беспощадно ясным умом, который превратил эту душу, знавшую о своей нечистоте и добровольно требовавшую пытки, в объект бесконечных аналитических истязаний. Его поэзия - это поэзия контрастов и оксюморонов: неподдельное переживание отливается здесь в подчеркнуто отделанные, классические формы, волны чувственности бушуют в гранитных берегах беспощадной логики, искренняя нежность соседствует с едкой язвительностью, а благородная простота стиля взрывается разнузданными фантазмами и дерзкими кощунствами. Мечущийся между "восторгом жизни" и "ужасом" перед ней, влачащийся во прахе и тоскующий по идеалу, Бодлер как нельзя лучше воплощает феномен, названный Гегелем "несчастным сознанием", т.е. сознанием, разорванным и оттого пребывающим в состоянии "бесконечной тоски".
Гюстав Курбе. Портрет Шарля Бодлера
"Навеки одинокая судьба", страшившая и притягивавшая Шарля Пьера Бодлера, отпустила ему всего 46 лет жизни, отметив печатью уже при рождении. Он родился от "неравного брака": когда 9 апреля 1821 г. Шарль Пьер появился на свет, его отцу, Жозефу Франсуа Бодлеру, было уже 62 года, а матери, Каролине, - 28 лет. Хотя Франсуа Бодлер умер, когда ребенку не исполнилось и 6 лет, тот на всю жизнь сохранил к отцу теплое детское чувство, граничащее с преклонением, и любил вспоминать благородного седовласого старца с красивой тростью в руке, гулявшего с ним по Люксембургскому саду и объяснявшего смысл многочисленных статуй.
Впрочем, психическая травма, полученная Бодлером в детстве, заключалась для него не в раннем сиротстве, а в "предательстве" матери, которая уже на следующий год после смерти мужа решилась вступить в новый брак - на этот раз с 39-летним майором Жаком Опиком. Прямой, честный и дисциплинированный, Опик, хотя и не смыслил ничего в изящных искусствах и в литературе, все же не был ни грубым солдафоном, ни жестоким человеком, способным притеснять ненавистного пасынка. И все же Бодлер до самой смерти отчима так и не простил ему того, что он "отнял" у него мать, которая, со своей стороны, совершила повторную "измену": в 1832 г., когда семье по делам службы майора пришлось перебраться в Лион, 11-летнего Шарля и вовсе удалили из дома, отдав в интернат при лионском Королевском коллеже. Обида, ревность и ненависть беспомощного существа, брошенного на произвол судьбы, - вот что привело к возникновению знаменитой "трещины" в душе Шарля Бодлера, чувства оставленности-избранничества, изводившего его всю жизнь.
Лионский период продлился до января 1836 г., когда семейство Опик вернулось в Париж. Здесь юный Шарль окончил коллеж Людовика Великого и, получив осенью 1839 г. степень бакалавра, почувствовал, что вырвался наконец на свободу: продолжать образование он отказался. Заявив матери и отчиму, что собирается стать "сочинителем", Бодлер заводит дружбу с молодыми литераторами (Луи Менар, Гюстав Ле Вавассёр, Эрнест Прарон, Жюль Бюиссон и др.), знакомится с Жераром де Нервалем и даже осмеливается заговорить на улице с самим Бальзаком. Он ведет "рассеянный" образ жизни, не избегает ни злачных мест, ни сомнительных знакомств и уже осенью 1839 г. заражается сифилисом.
Бодлер. Автопортрет
В ужасе от поведения Шарля чета Опик решает отправить его в заморское путешествие и в июне 1841 г. сажает на корабль, отплывающий из Бордо в Калькутту; однако в Индию Бодлер так и не попал; вытерпев неполных 5 месяцев на борту пакетбота и едва добравшись до острова Бурбон (ныне Реюньон), он решительно отказался плыть дальше и уже в феврале 1843 г. вновь очутился в Париже, где его, по достижении совершеннолетия, поджидало отцовское наследство - 100 000 франков, которые с весны он начинает усердно проматывать, тратя на всевозможные развлечения, на уличных девиц и, главное, на создание собственного "имиджа" - имиджа денди. В 40-е годы, стремясь поразить окружающих своим внешним видом, Бодлер с необыкновенной тщательностью заботится о "туалетах", щеголяя то в бархатном камзоле на манер венецианских патрициев, то, подражая знаменитому английскому денди Джорджу Бреммелю, в строгом черном фраке и с цилиндром на голове, то, выдумав новую форму дендизма, в просторной блузе.
Элегантная внешность и "английские" манеры молодого человека производили впечатление на женщин, однако Бодлер даже не пытался завязать роман с приличной замужней дамой или хотя бы с опрятной гризеткой. Робость, гипертрофированная саморефлексия, неуверенность в себе как в мужчине заставляли его искать партнершу, по отношению к которой он мог бы чувствовать свое полное превосходство и ничем не смущаться. Такой партнершей стала некая Жанна Дюваль, статистка в одном из парижских театриков. Бодлер сошелся с ней весной 1842 г., и в течение 20 лет она оставалась его постоянной любовницей.
Жанна Дюваль. Рисунок Бодлера
Хотя "черная Венера" (Жанна была квартеронкой) на самом деле не отличалась ни особенной красотой, ни тем более умом или талантом, хотя она проявляла открытое презрение к литературным занятиям Бодлера, постоянно требовала у него денег и изменяла ему при любом удобном случае, ее бесстыдная чувственность устраивала Бодлера и тем самым отчасти примиряла с жизнью; кляня Жанну за ее вздорность, нечуткость и злобность, он все же привязался к ней и, во всяком случае, не бросил в беде: когда весной 1859 г. Жанну, питавшую излишнее пристрастие к ликерам и винам, разбил паралич, Бодлер продолжал жить с ней под одной крышей и, вероятно, поддерживал материально вплоть до самой своей смерти.
К 40-м годам относится начало литературной деятельности Бодлера, который, однако, впервые заявил о себе не столько как поэт, сколько как художественный критик ("Салон 1845 года", "Салон 1846 года"). Правда, по свидетельству некоторых близких друзей Бодлера, к середине 40-х годов уже была написана значительная часть стихотворений, впоследствии составивших "Цветы Зла", но в печати в то время появились лишь разрозненные пьесы ("Даме креолке", "Дон-Жуан в аду", "Жительнице Малабара", "Кошки"), не привлекшие широкого внимания. Обратила на себя внимание новелла "Фанфарло", опубликованная в январе 1847 г., однако и она не принесла Бодлеру известности.
Шарль Бодлер. Автопортрет
Между тем к середине 1844 г., успев, кроме всего прочего, приобщиться и к наркотикам, Бодлер растранжирил уже половину своего наследства. Встревоженные родственники, собравшиеся по настоянию Опика на очередной "семейный совет", решили ходатайствовать перед властями об учреждении над беспутным Шарлем официальной опеки. Опекуном стал друг дома, нотариус Нарцисс Дезире Ансель, в течение 23 лет следивший за денежными делами Бодлера и выдававший ему месячное содержание. С Анселем, доброжелательным по натуре человеком, у Бодлера установились сносные в целом отношения, однако к отчиму, инициатору унизительной акции, его ненависть только возросла, с особой силой выплеснувшись в дни февральской революции 1848 г.: Ж. Бюиссон свидетельствует, что видел на улице разгоряченного Бодлера, призывавшего толпу "расстрелять генерала Опика!".
Что касается революции, то она несомненно увлекла Бодлера, причем увлекла искренне, хотя, скорее всего, не глубоко, отвечая не столько его социально-политическим идеалам (тоже, впрочем, достаточно сумбурным), сколько его вкусу к бунту и неповиновению. Во всяком случае, в "Моем обнаженном сердце" Бодлер смотрит на себя 27-летнего вполне критически: "Мое опьянение в 1848 году. Какой природы было это опьянение? Жажда мести. Природное удовольствие от разрушения. Литературное опьянение; воспоминания о прочитанном".
С точки зрения духовной биографии Бодлера намного важнее, конечно, его литературная деятельность конца 40-х - первой половины 50-х годов, когда он предпринимает опыты в прозе (новелла "Фанфарло", 1847) и в драматургии (набросок пьесы "Пьяница", 1854), пишет заметки с художественных выставок и принимается за переводы из Эдгара По, "тайное сродство" с которым он ощутил сразу же, как только - в 1846 г. - познакомился с его творчеством. И все же литературную судьбу Бодлера (как прижизненную, так и посмертную) определили не эти занятия, но единственный созданный им поэтический сборник: "Цветы Зла".
Замысел сборника, скорее всего, созрел у Бодлера довольно рано. Во всяком случае, уже в "Салоне 1846 года" автор упоминает о намерении выпустить книжку стихов под названием "Лесбиянки"; два года спустя в прессе появляется сообщение о том, что Бодлер готовит к печати сборник "Лимбы"; в 1851 г. под этим же заголовком в одной из газет появляется подборка из 11 его пьес и, наконец, в 1855 г. респектабельный журнал "Ревю де Де Монд" публикует целых 18 стихотворений Бодлера, что было несомненным успехом, так как в данном случае редакция намеренно отступила от своего правила печатать только стихи именитых поэтов. К Бодлеру пришла известность, пусть и негромкая, но оказавшаяся достаточной для того, чтобы в декабре 1856 г. модный издатель Огюст Пуле-Маласси купил у него права на "Цветы Зла". Всего полгода спустя книга вышла в свет.
"Цветы зла". Первое издание
Однако литературные успехи не могли возместить Бодлеру недостаток личного счастья. Жанна в его глазах воплощала сугубо "женское", "животное" начало, о котором он отзывался с холодным презрением хотя, на самом деле, бравируя тем, что якобы не ждет от противоположного пола ничего, кроме чувственных удовольствий, втайне всю жизнь мечтал об идеальной любви, о женщине-друге и о женщине-матери.
Беда заключалась в том, что Аполлония Сабатье, дама полусвета, в которую Бодлер влюбился в 1852 г., мало подходила на эту роль. Однако Бодлер, плохо "разбиравшийся в женщинах, склонен был либо незаслуженно презирать их, либо столь же незаслуженно обожествлять. Нет ничего удивительного в том, что он вообразил, будто в лице привлекательной, не лишенной ума и сердца г-жи Сабатье он встретил наконец предмет, достойный обожания и поклонения, встретил свою Беатриче, свою Лауру, свою Музу. Впрочем, до крайности самолюбивый, не выносящий и мысли о том, что может быть отвергнут и осмеян, Бодлер не решился на признание, но поступил совершенно по-детски: 9 декабря 1852 г. он анонимно послал г-же Сабатье стихотворение "Слишком веселой"
, сопроводив его письмом, написанным измененным почеркам.
Твои черты, твой смех, твой взор
Прекрасны, как пейзаж прекрасен,
Когда невозмутимо ясен
Весенний голубой простор.
Грусть улетучиться готова
В сиянье плеч твоих и рук;
Неведом красоте недуг,
И совершенно ты здорова.
Ты в платье, сладостном для глаз;
Оно такой живой раскраски,
Что грезятся поэту сказки:
Цветов невероятный пляс.
Тебя сравненьем не унижу;
Как это платье, хороша,
Твоя раскрашена душа;
Люблю тебя и ненавижу!
Я в сад решился заглянуть,
Влача врожденную усталость,
А солнцу незнакома жалость:
Смех солнца разорвал мне грудь.
Я счел весну насмешкой мерзкой;
Невинной жертвою влеком,
Я надругался над цветком,
Обиженный природой дерзкой.
Когда придет блудница-ночь
И сладострастно вздрогнут гробы,
Я к прелестям твоей особы
Подкрасться в сумраке не прочь;
Так я врасплох тебя застану,
Жестокий преподав урок,
И нанесу я прямо в бок
Тебе зияющую рану;
Как боль блаженная остра!
Твоими новыми устами
Завороженный, как мечтами,
В них яд извергну мой, сестра!
Затем последовали новые письма и стихотворения, но при этом Бодлер продолжал как ни в чем не бывало посещать салон дамы своего сердца, никак не выказывая своих чувств и сохраняя неизменную маску сатанинской иронии на лице. Г-жа Сабатье была тронута почтительной пылкостью таинственного поклонника, а женская проницательность позволила ей без труда разгадать инкогнито, не показав, разумеется, при этом и виду. Бодлер же, успевший в середине 50-х годов пережить еще одно любовное увлечение (на этот раз пышнотелой и пышноволосой актрисой Мари Добрен, воспетой в "Цветах Зла" как "женщина с зелеными глазами"), тем не менее продолжал вести платоническую игру с Апполонией Сабатье до августа 1857 г., когда вынужден был открыться.
Апполония Сабатье и читающий Бодлер. Фрагмент картины Гюстава Курбе "Мастерская художника"
Этот год, несомненно, - вершинный год в жизни Бодлера. Он отмечен тремя важнейшими событиями - смертью генерала Опика (27 апреля), возродившей в душе Бодлера былую надежду на абсолютное единение с матерью, судебным процессом, устроенным над "Цветами Зла", и объяснением с г-жой Сабатье.
"Цветы Зла", вышедшие в июне 1857 г., сразу же привлекли к себе внимание публики, а вслед за тем и прокуратуры, возбудившей против Бодлера судебное преследование по обвинению в "оскорблении религии". Бодлер, конечно, был напуган предстоящим судом, назначенным на 20 августа, но еще в большей степени он был задет выдвинутыми против него обвинениями: "жестокую книгу", в которую, по его позднейшему признанию, он "вложил все свое сердце, всю свою нежность, всю свою (замаскированную) религию, всю свою ненависть" (письмо к Анселю от 28 февраля 1866 г.), судьи сочли вульгарной порнографией ("реализмом", говоря языком судебного приговора) - сочинением, содержащим "непристойные и аморальные места и выражения". К сожалению, на суде, да и позже, Бодлер проявил малодушие: он ни разу не решился напасть на своих гонителей или хотя бы защититься от них, он оправдывался перед ними, оправдывался тем, что искусство-де - это всегда "паясничанье" и "жонглерство", а потому судить поэта за переживания и мысли, изображенные в его произведениях, равносильно тому, чтобы казнить актера за преступления персонажей, которых ему довелось сыграть. Впрочем, опасения оказались напрасными: хотя самолюбие Бодлера было глубоко уязвлено, наказание оказалось "отеческим": автора приговорили к 300 франкам штрафа, причем не за "оскорбление религии", как требовал прокурор, а всего лишь за оскорбление "общественной морали и добронравия", в связи с чем издателю было предложено изъять из сборника 6 стихотворений - "Лета", "Украшенья", "Лесбос", "Проклятые женщины", "Слишком веселой", "Метаморфозы вампира".
Лета
Сюда, на грудь, любимая тигрица,
Чудовище в обличье красоты!
Хотят мои дрожащие персты
В твою густую гриву погрузиться.
В твоих душистых юбках, у колен,
Дай мне укрыться головой усталой
И пить дыханьем, как цветок завялый,
Любви моей умершей сладкий тлен.
Я сна хочу, хочу я сна - не жизни!
Во сне глубоком и, как смерть, благом
Я расточу на теле дорогом
Лобзания, глухие к укоризне.
Подавленные жалобы мои
Твоя постель, как бездна, заглушает,
В твоих устах забвенье обитает,
В объятиях - летейские струи.
Мою, усладой ставшую мне, участь,
Как обреченный, я принять хочу, -
Страдалец кроткий, преданный бичу
И множащий усердно казни жгучесть.
И, чтобы смыть всю горечь без следа,
Вберу я яд цикуты благосклонной
С концов пьянящих груди заостренной,
Не заключавшей сердца никогда.
Метаморфозы вампира
Красавица, чей рот подобен землянике,
Как на огне змея, виясь, являла в лике
Страсть, лившую слова, чей мускус чаровал
(А между тем корсет ей грудь формировал):
«Мой нежен поцелуй, отдай мне справедливость!
В постели потерять умею я стыдливость.
На торжествующей груди моей старик
Смеется, как дитя, омолодившись вмиг.
А тот, кому открыть я наготу готова,
Увидит и луну, и солнце без покрова.
Ученый милый мой, могу я страсть внушить,
Чтобы тебя в моих объятиях душить;
И ты благословишь свою земную долю,
Когда я грудь мою тебе кусать позволю;
За несколько таких неистовых минут
Блаженству ангелы погибель предпочтут».
Мозг из моих костей сосала чаровница,
Как будто бы постель - уютная гробница;
И потянулся я к любимой, но со мной
Лежал раздувшийся бурдюк, в котором гной;
Я в ужасе закрыл глаза и содрогнулся,
Когда же я потом в отчаянье очнулся,
Увидел я: исчез могучий манекен,
Который кровь мою тайком сосал из вен;
Полураспавшийся скелет со мною рядом,
Как флюгер, скрежетал, пренебрегая взглядом,
Как вывеска в ночи, которая скрипит
На ржавой жердочке, а мир во мраке спит.
Как бы то ни было, но процесс над "Цветами Зла" побудил Бодлера прибегнуть к заступничеству влиятельных покровителей г-жи Сабатье, поэтому за два дня до суда (в письме от 18 августа) он вынужден был открыть ей свое инкогнито. Однако интимные отношения продлились всего 12 дней: уже 31 августа Бодлер пишет Аполлонии письмо, из которого та делает жестокий, но единственно возможный вывод: "вы меня не любите". Вряд ли тут была чья-либо персональная вина (во всяком случае, г-жа Сабатье была искренне удивлена и огорчена столь неожиданным разрывом с человеком, которого позже она назвала "единственным грехом" в своей жизни) - просто Бодлеру, давно уже травмированному чувственностью Жанны и грезившему об ангелоподобной "идеальной подруге", следовало помнить совет своего друга Флобера: "Не прикасайтесь к идолам, их позолота остается у вас на пальцах".
"Цветы Зла" принесли Бодлеру известность (не лишенную оттенка скандальности), но отнюдь не прочное литературное признание. Для Виктора Гюго, не поскупившегося в письмах на комплименты ("Ваши "Цветы Зла" сияют и ослепляют, словно звезды", "Вы творите новый трепет"), Бодлер в первую очередь был важен как жертва "нынешнего режима".
Стареющий денди, ведущий странный, а иногда и предосудительный образ жизни, не лишенный, впрочем, дарования и вдруг ставший "мучеником от эстетики", - так, пожалуй, можно резюмировать образ Бодлера, сложившийся у публики к началу 60-х годов.
Шарль Бодлер
И в этом не было ничего удивительного: "истерик", как он сам себя называл, записной пессимист, погруженный в беспросветность собственных мрачных фантазий, Бодлер - и в жизни, и в творчестве - мало походил на поэтов-романтиков старшего поколения, будь то Ламартин или Виньи, Гюго или Готье. Правда, литературная молодежь не питала предубеждения против Бодлера и готова была признать его своим "мэтром": в 1864 г. 20-летний Поль Верлен опубликовал восторженный дифирамб в его адрес, однако Бодлер оттолкнул протянутую ему руку: "Эти молодые люди вызывают у меня смертельный ужас... Ничего я не люблю так, как быть в одиночестве!"
После выхода в свет "Цветов Зла" Бодлеру оставалось жить 10 лет и 2 месяца, и все это время круг одиночества неуклонно сжимался: с Жанной он окончательно расстался в 1861 г., новых связей, по всей видимости, не завязал и, живя в Париже, лихорадочно писал письма-исповеди, засыпая ими мать, поселившуюся после смерти мужа в Онфлёре. За все эти годы он создал и опубликовал совсем немного - "Салон 1859 года" (1859), "Искусственный, рай" (1860), книгу о гашише и опиуме, отразившую не только печальный опыт самого Бодлера, но и - в неменьшей степени - влияние "Исповеди англичанина-опиомана" (1822) английского поэта Томаса де Квинси, второе издание "Цветов Зла" (1861), включавшее 35 новых стихотворений, и, наконец, свой второй шедевр - 50 "стихотворений в прозе", появлявшихся в периодической печати с августа 1857 по август 1867 г. и вышедших отдельным томом (под названием "Парижский сплин") посмертно, в 1869 г.
Силы поэта шли на убыль. Последняя серьезная вспышка энергии относится к декабрю 1861 г., когда Бодлер, все еще переживавший судебный приговор четырехлетней давности, попытался реабилитировать себя в глазах общества и неожиданно выдвинул свою кандидатуру в Академию. Нетрудно догадаться, что это была попытка с негодными средствами: с одной стороны, во времена Бодлера, как и теперь, "маргиналов" в "порядочное общество" просто не допускали, а с другой - Бодлер явно переоценил значение своей фигуры, поскольку даже для такого доброжелателя, как Сент-Бёв, он был всего лишь обитателем "оконечности романтической Камчатки" - не более того. К счастью, у автора "Цветов Зла" хватило здравого смысла, чтобы вовремя ретироваться с поля боя - хотя и без чести, но и без явного позора: в феврале 1862 г. он снял свою кандидатуру.
Тогда же, в начале 1862 г., в полный голос заговорила болезнь - следствие сифилиса, полученного в молодости, злоупотребления наркотиками, а позднее и алкоголем. Бодлера мучают постоянные головокружения, жар, бессонница, физические и психические кризы, ему кажется, что мозг его размягчается и что он на пороге слабоумия. Он уже почти не в состоянии писать и, потеряв былой лоск, одетый едва ли не в тряпье, целыми вечерами отчужденно бродит среди нарядных парижских толп или угрюмо сидит в углу летнего кафе, глядя на веселых прохожих, которые представляются ему мертвецами. Между ним и жизнью все растет и растет стена, но он не хочет с этим смириться. Как-то раз, вспоминает Ж. Труба, он спросил у случайной девушки, знакома ли она с произведениями некоего Бодлера. "Та ответила, что знает только Мюссе. Можете представить себе бешенство Бодлера!"
Оставаться в Париже он больше не в силах; но и поддаваться болезни и неудачам не собирается. В апреле 1864 г. Бодлер уезжает в Брюссель - читать лекции и договариваться об издании своих сочинений. Лекции, однако, не приносят ни успеха, ни денег, а заключить контракт с издателем не удается, и это подстегивает неприязнь Бодлера к Бельгии; он воспринимает ее как бесконечно ухудшенную копию Франции (которая сама в его глазах блещет одними только уродствами) и даже начинает собирать материал для памфлета. Он пытается продолжить работу над "Стихотворениями в прозе" ("Парижским сплином"), равно как и над дневником "Мое обнаженное сердце", который собирается опубликовать в виде книги, но тщетно: все это уже не более чем последние судороги умирающего.
Катастрофа наступает 4 февраля 1866 г., когда, во время посещения церкви Сен-Лу в Намюре, Бодлер теряет сознание и падает прямо на каменные ступени. На следующий день у него обнаруживают первые признаки правостороннего паралича и тяжелейшей афазии, перешедшей позднее в полную потерю речи. Лишь 1 июля его недвижное тело удалось перевезти в Париж, где он умирал еще 14 месяцев. Бодлер скончался 31 августа 1867 г. и был похоронен на кладбище Монпарнас, рядом с генералом Опиком.
Гробница Бодлера
Таков был Бодлер - слабый, несчастный человек, безвольный эгоист, требовавший от других любви, но не умевший дать ее даже собственной матери и потому всю жизнь терзавший себя и окружающих. В чем источник этих терзаний?
"Совсем еще ребенком, - писал Бодлер, - я питал в своем сердце два противоречивых чувства: ужас жизни и восторг жизни". Судьба обычного человека складывается из множества повседневных компромиссов между "восторгом" жизни и "ужасом" перед ней, между эросом и танатосом, однако у Бодлера эти два влечения предстали как два полюса, понуждающих к бескомпромиссному выбору. Отсюда все метания Бодлера - метания между активностью и пассивностью, между лихорадочными приступами работоспособности и провалами в опиумное забвение, между "желанием возвыситься" и "блаженством нисхождения".
Верно, конечно, что Бодлер сам оказался повинен в понесенном им "жизненном поражении". Но ведь не менее верно и то, что именно это поражение обеспечило ему победу в ином плане - в плане поэтическом, послужив источником двух лирических шедевров XIX в. - "Цветов Зла" и "Стихотворений в прозе".
